Вау! Всё круче и круче. Такие подробности. Конечно, он поступает неправильно. С тобой согласна. Но подожди, ты, что стала курить???

Нет. Ни в коем случае. За кого ты меня принимаешь? Ты знаешь моё мнение о курящих слабых полах)). Только пустоголовые девчонки могут курить. Умным просто некогда тратить на белую штучку времени.

Аналогично. И ты после этого не хочешь разговаривать с фотографом?

Ага. Он бесит меня.

Да, жить и любить – невероятно страшно. Каролин, я думаю, тебе всё-таки стоит с ним ещё раз поговорить. Для того чтобы поставить точку.

Ладно, подумаю. Он до сих пор звонит. Пока!

Au revoir! (до свидания, по фр.)

На дисплее высвечивалось имя, которое в последнее время особенно раздражало Каролину после разговора в редакционной курилке. Никита Жилин. «Что ему надо теперь, когда я сказала, что не нужен мне мастер, которого он мне предлагает?» – подумала журналистка. Однако, как всегда, профессиональное любопытство одержало победу над собственными чувствами.

Глава 17. Адрес

(уходит из жизни лишь то, что забыто, а то, что хранится в сердце, душе, голове, на листах бумаги, будет жить вечно, даже если потускнеют образы и чернила)

В рабочем кабинете Петера Бетлена было очень тихо. Хозяин, оставивший этот мир, не заходил сюда задолго до своего ухода. Теперь здесь время от времени шуршал бумагами его внук Кристиан. Вот и сейчас соблюдая тишину (хотя, казалось бы, зачем?), он старался очень-очень осторожно двигать ящиками, словно боялся вспугнуть красивую бабочку с цветка. Искал. Все листы с названиями шкатулок, списками продаж и прочими пометками ничего иного не содержали. А Кристиану так важно было найти адрес, имя, пусть, возможно, они ни к чему не приведут, но он обязан попытаться. Если честно, то он не знал определённо, что ищет, к чему стремится. Нет, цель имелась и вполне определённая. Цель – та удивительная шкатулочка, которая неизвестно, где находится. Может быть, её и не сохранил никто. Хотя, как правило, всё, что остаётся от умершего дорогого нам человека вызывает у нас неназванную ценность. Клочок бумажки с неразборчивой надписью, пуговица, старый пожелтевший билет, ветхая фотография, расчёска, платок… Любая мелочь имеет цену. Предметы, которыми никто и никогда уже не будет пользоваться, бередят раны. Что поделаешь, мы любим причинять боль самим себе. И сердце этого требует, и душа. Наша память всё воскрешает. Погружаемся в лучшее, но постоянно одёргиваем себя, что так больше не будет. Всегда кого-то не хватает рядом. Время уводит к себе домой. Сначала в гости, а потом оставляет навсегда.

Кристиан не знал, как подступиться к этому мероприятию, не знал с чего начать, не знал, как приступить к осуществлению цели. Всё-таки он владел недостаточной информацией. В последние дни он часто восстанавливал в своей голове разговоры с дедушкой. А ведь когда прикладываешь усилия к чему-то, по хитрому закону ничего не можешь выполнить, как ни старайся. А вот когда отпускаешь от себя всё, бросаешь жалкие потуги, тогда всё само оживает в твоём сознании. Бетлен путался в воспоминаниях. Отчётливо скользили в мозгу только эти фразы: «Кристиан, Ниночка была необыкновенной», «Иногда я называл её белой, белой Ниной, потому что жила она в таком городе и, конечно, потому что была белокурой», «С тех пор фонтан мы прозвали «нашим местом», ну, тот фонтан, возле которого мы познакомились. Мы так и говорили друг другу: «Встретимся на нашем месте». Хорошо было и жаль, что неповторимо». Много чувств и мало фактов. Да, факты пригодились бы для поиска. Кристиан ощущал себя паршиво. Он, наверное, невнимательно слушал дедушкины истории. Ничего не вспоминалось важного. Этот одинокий внук сидел за столом и бессознательно разбирал бумажные стопки. Потом бродил по кабинету и думал, правильно ли он себя ведёт. И вновь он доставал десятки папок. Каждую аккуратно раскрывал, вытаскивал бумаги, и чуть ли не сдувая с них пылинки, просматривал по три раза. Затем упаковывал обратно. За этим занятием Кристиан провёл почти четыре часа. Вполне вероятно, что он просидел бы в кабинете Петера дольше, но позвала мама, пришёл отец. И Кристиан Бетлен отправился обедать.

– Ну, что-нибудь нашёл? – спросила мать Кристиана.

– Нет. Пока ничего, – ответил Кристиан.

Родители Кристиана были посвящены в тайну деда отчасти. Они знали, что у деда Петера была первая любовь (а у кого её не бывает?) и что в память об этом эпизоде жизни он создал шкатулку, которая позднее пропала. Теперь её нужно найти. И всё. Они не знали глубин романа старого Бетлена. Конечно, Кристиан тоже не имел сведений. Его поверхностное знакомство с романтическими событиями давних лет практически не давало никаких знаков по достижению поставленной им цели. Вернее, цели, поставленной ему дедушкой.

Тем не менее, Кристиан знал намного больше того, что знали его родители. Дед Петер к внуку имел расположение. С сыном же Тибором, отцом Кристиана он постоянно спорил. Ясно, что они не ладили друг с другом. И при всём том они жили в одном большом доме. Уважение, любовь, понимание были обитателями этого жилья. Пусть иногда, но всё же. Кристиан не собирался объяснять отцу и матери, что шкатулка не пропала, её не украли. Не затерялась она ни в этом доме, ни в музее-магазине. Всё было гораздо сложнее. Сложность и заключалась, что рассказывать всего этого им не требуется. Не поймут, что можно так сильно любить, так сильно мечтать. Им не ощутить прелести в простоте чувства и бескорыстности. А Петер это испытал на себе и передал внуку.

Да и почему нужно найти шкатулку также родителей не касается. Дед Петер не приказывал внуку обязательно разыскать шкатулку. Он просто сказал: «Я мечтал бы её найти. И если ты, Кристиан, постараешься это сделать, я буду очень