При воспоминании о детях, сердечко ее екнуло и забилось…

Лулу прижалась головой к оконному стеклу и мысленно стала перебирать в мыслях все происшедшее с ней сегодня… Она улыбалась… Каким сладким чадом была полна ее молодая головка и горячее сердце! Она желала бы, чтобы этот сладкий чад длился долго, долго и никогда бы не рассеивался…

Кто-то быстро-быстро пробежал под окнами, точно преследуемый кем-то.

Лулу нагнулась и из второго этажа, где помещалась ее комната, в серых сумерках апрельской ночи увидала бегущую Marie с двумя рассыпавшимися рыжими косами.

Tsss! tsss! — звенел откуда-то звонкий шепот Пикиного голоса, и она увидела его, настигавшего Marie, в белом кителе и фуражке.

Tsss! sans tapage, malheu reuse! — шептал он и, поймав Marie за руку, стал целовать ее быстро-быстро в лицо, грудь и шею.

Она отбивалась и ежилась.

И оба захохотали, как безумные.

Que va dire ton gros sac d'argent, ta Loulou adoree? — с бесстыдной наглостью шепнула француженка.

Que m'importe, — беспечно, почти в голос крикнул Пика и вдруг, подняв случайно голову, в амбразуре окна увидел бледное лицо Лулу, искаженное мукой.

— Tiens! — совсем глупо протянул он и улыбнулся растерянной улыбкой.

Marie быстро исчезла, подбирая на ходу под большой гребень свои рыжие косы.

А Лулу все стояла, молча неподвижно, как статуя отчаянья и горя…

Медленно, как струны со звоном и болью, лопались и исчезали все ее сладкие грезы, все ее светлые надежды… Впереди ее было темно и пусто, как было темно и пусто во всю ее коротенькую, никому ненужную маленькую жизнь…

Восток давно заалел румянцем восхода, когда Лулу очнулась и отошла от окна… Легкая дрожь пробегала по всему ее худенькому телу: от свежести ли весеннего утра или от душевного холода и пустоты, она не знала…

Она знала только одно, что дом, семья и дети не для нее — бедного смуглого урода… Она — денежный мешок, le gros sac d'argent, как назвала ее справедливо Marie…

И она найдет в себе достаточно гордости, чтобы не покупать себе мужа за деньги, за свои миллионы…

Она останется одинокой…

И решив это, бедняжка Лулу бросилась в постель и, зарывшись головой в подушку, плакала… плакала… плакала…