И чтоб скрыть это, он хмурил брови и понимающе делал губы трубочкой. Он дочитал.
- Вы хотите, чтоб мы это напечатали?
- Ну да.
- Но это нельзя печатать. Это не рассказ...
- Почему? Я читал, так пишут.
- А зачем вам нужно это печатать? - Редактор действительно смотрел на Ивана сочувственно и серьезно. - Что это даст? Облегчит ваше... горе?
Иван ответил не сразу.
- Пускай они прочитают... там.
- А где они?
- Пока не знаю.
- Так она просто не дойдет до них, газетка-то наша!
- Я найду их... И пошлю.
- Да нет, даже не в этом дело! - Редактор встал и прошелся по кабинету. Не в этом дело. Что это даст? Что, она опомнится и вернется к вам?
- Им совестно станет.
- Да нет! - воскликнул редактор. - Господи... Не знаю, как вам... Я вам сочувствую, но ведь это глупость, что мы сделаем! Даже если я отредактирую это.
- Может, она вернется.
- Нет! - громко сказал редактор. - Ах ты, Господи!.. - Он явно волновался. - Лучше напишите письмо. Давайте вместе напишем?
Иван взял тетрадку и пошел из редакции.
- Подождите! - воскликнул редактор. - Ну давайте вместе - от третьего лица...
Иван прошел приемную редакции, даже не глянув на женщину, которая много знала о "декорациях", "репетициях"... Собаки!
Он направился прямиком в чайную. Там взял "полкило" водки, выпил сразу, не закусывая, и пошел домой - в мрак и пустоту. Шел, засунув руки в карманы, не глядел по сторонам. Все как-то не наступало желанное равновесие в душе его. Он шел и молча плакал. Встречные люди удивленно смотрели на него... А он шел и плакал. И ему было не стыдно. Он устал.
