- Мелитон, отчего ты всегда такой скучный?

Он удивился.

- Я-с? - спросил он растерянно. - Я ничего-с... Известно, старость...

- Или горе у тебя какое? - сказал я, глядя ему в глаза.

- Избави Бог-с! - сказал он поспешно. - Я караулю-с...

- Да нет, я не про то, - сказал я, смутившись. - Я так спросил...

Он понял, успокоился и нежно улыбнулся, прикрывая глаза.

- А я думал, обида какая-с, - сказал он. - А что я не веселый, так какое же мне теперь веселье? Да и грехов много-с.

- Какие же у тебя грехи, Мелитон!

- Грехи-с у всякого есть, - сказал он серьезно. - На то и живем-с, чтобы за грехи каяться.

- Да ты и то как святой живешь. Ты вон постишься целый век.

Он опять удивился и даже слегка нахмурился.

- Ем-с, как все, - сказал он скороговоркой. - Едят и хуже моего, да и то не гневят Бога жалобой.

- Ну, коли так, будь здоров, до свиданья, - сказал я, надевая шубу, поднимаясь и отворяя дверь на морозный воздух лунной ночи.

Морозило крепко, и Большая Медведица бриллиантами висела по небу над снежной поляной. Мелитон без шапки и в одной рубахе стоял на пороге.

- Прощай, Мелитон, - сказал я, садясь в сани. - Иди в избу, простудишься!

- Никак нет, - ответил он. - Счастливой дороги-с...

Лошадь в светлом поле бежала шибко и бодро, полозья пели и визжали, ветер обжигал лицо, сковывал усы, ресницы. Я отвертывался от него, прикрываясь пахучим на морозе енотовым воротником.