— Эти твари могут и лошадь слопать, — говорил знахарь.
Аукан настоял на полной дезинфекции вольера. По его словам, больных птиц требовалось изолировать, и он приказал, не теряя времени, переместить их одну за другой в специально отведенные проветриваемые комнаты, распределив по видам.
— Нужно создать надлежащие условия для выздоровления.
Тереза оправдывалась, объясняя, что сама тщательно составила список птиц, способных жить вместе, но Аукан с озабоченностью в голосе ответил ей:
— Видно, в нашем мире разные народности сосуществовать не могут.
В тот момент Тереза не придала значения этим словам и, хотя была женщиной осведомленной, не заметила намека на политическое положение в Европе. Газеты в Латинской Америке с опозданием начали писать о германском рейхсканцлере, который завоевал доверие толпы и пообещал найти виновных в экономическом кризисе. Ходили слухи, что может разразиться война, что поднимающий голову нацизм привлекает на свою сторону самые уязвимые классы, и хотя весь этот поток новостей звучал весьма достоверно и с ясной очевидностью, Тереза сделала вывод, что он не заслуживает доверия.
Летная школа не получала никаких сообщений о будущей войне, зато Марго узнала о болезни птиц в материнском вольере. С вечерним поездом девушка вернулась в столицу и через несколько часов, глубокой ночью, прибыла домой. Благодаря тому, что она утвердилась в своем призвании, благодаря спартанскому образу жизни и физическим нагрузкам на пределе сил Марго сильно изменилась. Увидев эту ветеринарную клинику, наполовину пустой вольер, провонявший дезинфицирующими средствами, тухлятину в кормушках и пересохшие, как крепостные рвы, водяные желоба, она прогнала Аукана из дома и уложила Терезу в постель.
С новообретенной энергией Марго собрала рассыпанные по столу таблетки, отскребла пятна и заплатила слугам, требовавшим жалованья. Надев защитную маску, девушка ступила в вольер, обследовала каждый уголок и пришла к печальному выводу, что в этом помещении больше нельзя содержать столько птиц. Существа, когда-то сверкавшие в своем царстве лучезарным опереньем, теперь скукожились, лишились величественных поз и, укутанные в ветошь, дрожали, как каторжники. Крохотные и беспомощные, с чахлыми клювами и обвисшими перьями, хлопая прозрачными веками, они едва поднимали лысые головы.
Той же ночью, лежа под одеялом, Марго подождала, пока все в доме уснут, как в детстве дожидалась тишины, чтобы вылезти на крышу. Когда все смолкло, она осторожно встала с постели и вышла в темный сад. Вольер стоял печальный, словно пересохший колодец. Из-за грязной решетки сдавленно прохрипела сова Терезы. Марго различала ее исхудалое тело, тусклый клюв, распухший живот. Птица пустыми глазами смотрела на покинутое жилище, погруженное в молочную темноту, как лазарет с прокаженными. Несколько крошечных голов торчали из висящих на решетках клеток, и гнилые яйца, так и не треснувшие, заражали воздух зловонием. Будучи летчицей, Марго подумала, что самое большое несчастье — умереть в клетке, и в этот миг, с раненой душой, она решила, что настало время проявить благородство.
— Пусть вернутся во Францию, — сказала себе девушка.
Она раскрыла дверь нараспашку и перенесла самых слабых птиц на траву, Некоторые тут же улетели, другие съежились и терпеливо застыли. Понемногу, растерявшись из-за нарушенного распорядка, те, кто еще оставался в клетках, начали порхать, ерошить перья, хлопать крыльями. Той ночью Марго даровала свободу ста птицам, как будто сама освобождалась от прежней жизни. Охваченная скрытой тревогой, она вернулась в свою комнату и увидела во сне кошмар: вольер горит зеленым пламенем, и карабинеры убивают птиц внутри. Девушка проснулась, вся покрытая сосновой корой, как в день своего рождения, и бросилась в сад удостовериться, что вольер пуст. Но, спустившись, она с изумлением обнаружила, что, не зная, куда лететь, все птицы вернулись и бронзовой шапкой уселись на крыше клетки.
Появилась закутанная в шаль Тереза с газетой в руке. Глаза женщины были полны беспокойства.
— Теперь не до птиц! — воскликнула она и протянула дочери газету. — Немцы вторглись во Францию.
Иларио
Позже, столкнувшись с немецкими самолетами, Марго Лонсонье так никогда и не сможет полностью осознать, зачем она приняла участие в этой войне, на которую не призывали ни женщин, ни лиц с двойным гражданством. Птичьи болезни отошли на второй план, и начиная с упомянутого дня она была так одержима этой войной, что некоторые соседи, глядя на ее сияющий вид, заключили, будто девушка влюбилась. Она обклеила все стены картами, по которым следила за полетами авиации «Свободной Франции», изучая продвижение войск, отмеченное красным пунктиром, как делал ее отец во время Первой мировой войны. Она сама сшила себе летную форму, тогда как молодые соседки вязали для мобилизованных шарфы, и все вечера при свете желтоватой лампочки мечтала о далеких провинциях с прекрасными городами, которые хаос бомбардировок стирал с лица земли. Не только газеты Candide, Jour, L’Illustration приходили еженедельно, полные новостей, но также чилийские издания El Abecé и El Popular посвящали половину страниц этим событиям и так часто обновляли информационные щиты на фасадах своих редакций, что интересующиеся не успевали их прочитывать.
Чили, сохранявшее нейтралитет в течение почти всего конфликта, ограничилось дипломатическими угрозами и продолжило доставлять почту из Европы в самые дальние уголки страны. Правительство заявило, что, в любом случае, его Fuerzas Armadas[28] способны выдержать приблизительно пятнадцатиминутный бой. Возможно, потому, что они жили далеко и страдали от дезинформации, многие молодые чилийцы в начале войны поддерживали Третий рейх. Так же как Иларио Дановски, они были убеждены, что Соединенные Штаты лгут и манипулируют прессой, а Германия предлагает очистить коррумпированную демократию от скверны. Но через несколько месяцев на севере Чили начали огромными тиражами выходить периодические издания и специальные выпуски вроде Mi Lucha или Ercilla, которые распространяли донесения о зверствах, совершаемых нацистами и членами гитлерюгенд. Кроме того, Чилийский североамериканский институт бесплатно показал на главных площадях городов документальные фильмы, чтобы все увидели воочию, что творится на другом континенте. В ноябре министерство авиации официально сообщило, что французские военно-воздушные силы, триста самолетов, разбиты за пятнадцать дней. Тогда же Мариза Бастье заявила прессе: «Женщины-летчицы готовы отправиться на войну».
Марго, повинуясь неясному импульсу, откликнулась на этот призыв. Она обратилась в посольство Франции в Чили и отправила письмо в консульство, попросив внести ее имя в список гражданских летчиков, намеревающихся вступить в военную авиацию. Хотя она была совершеннолетней,
