— Да. Я хотел, чтобы они немного пострадали, и поэтому некоторое время собирал на них информацию. Но то, что вы все остановились в ту ночь в одном отеле, было чистой случайностью. Мне сообщили об этом мои информаторы.

— А я? Что я такого сделал, чтобы заслужить твое внимание к своей персоне?

— Ничего, дорогой мой Джейми, ты само совершенство. Тебя не за что было наказывать. Да, я считаю, что ты питаешь дурацкую слабость к азартным играм, но ведь того же мнения придерживаются и все твои друзья. Да и кому ты этим вредишь? Лишь себе самому. Нет, ты просто подвернулся мне под руку, и было бы невежливо, если бы я не дал тебе возможность принять участие в этой игре. Но потом мне пришло в голову, что ты можешь оказаться полезен, что ты способен помочь Уолту: разве можно рассчитывать, что американец легко разгадает загадки, которые под силу лишь образованному европейцу? В таком случае у Дитера было бы слишком большое преимущество. Но не исключено, что я ошибался и ты кое-что почерпнул из этой игры: вспомним хотя бы то, что ты отказался взять деньги. Кстати, как же твой фильм, неужели ты не хочешь вложить в него эти деньги?

— После того, как все узнали, что ты тоже собираешься принять участие в фильме, люди просто дерутся за право что-нибудь инвестировать в эту ленту. Продюсеры запросто обойдутся без моих денег.

— Но ведь тебе постоянно не хватает наличных. Почему же ты не забрал, приз?

— Гатри, я понял, что жизнь — не только деньги. Да и, откровенно говоря, эти деньги не принесли бы мне радости: после всего того, что я видел, тратить их на удовольствия было бы неправильно. Их следует использовать на благие цели.

— Ты все еще хочешь сняться в том фильме? Или ты внезапно превратился в монаха-отшельника?

— Я мечтаю сняться в нем еще больше, чем раньше. Я в долгах, как в шелках — взять хотя бы клуб «Элизиум». Кроме того, мне надо заботиться о своем доме. Словом, работа нужна мне как воздух. Однако, насколько я понимаю, после того, как я повысил на тебя голос, вряд ли эта роль достанется мне.

— Не глуши, Джейми. Ты сам знаешь, что я обожаю немного пошуметь. Наверное, ты прав и я действительно взял на себя слишком много — я всегда любил совать нос в чужие дела.

— Ну ладно, старый мошенник, твоя взяла, — улыбнулся Джейми, чувствуя, как его злость на Гатри улетучивается.

— Вот и отлично. Но тебе надо хорошенько подумать о Грантли, своем прекрасном доме, который ты любишь больше всего на свете. Посмотрим правде в глаза: без него ты перестал бы быть тем Джейми, которого я знаю.

— Мне представился шанс возобновить карьеру, и будем надеяться, что я заработаю вполне достаточно. Но я уже решил, что если что-то не получится, то так тому и быть. В конце концов, это всего лишь дом — люди и их отношения намного важнее. Возможно, это еще один урок, который я вынес из твоей игры.

— Итак, ты встретился с Паносом, моим другом-священником. Ты ему очень понравился, и он говорит, что ты в жизни выглядишь 'лучше, чем на экране. Мило, правда?

— Он действительно очень хороший человек.

— И какой вывод ты сделал из встречи с ним?

— Дело ведь не в воде, так?

— Ты считаешь? — Гатри бросил на Джейми быстрый взгляд.

— Да. Я не привез ее с собой, но если бы мы сделали анализ, то узнали бы, что это просто вода, содержащая какие-то минералы, — не хуже и не лучше любой другой минеральной воды.

— Так и есть: как-то я отдал эту воду на химический анализ. Но как бы там ни было, это действительно превосходная вода, и на ней можно было бы зарабатывать неплохие деньги — еще бы, «целебная минеральная вода с острова в Эгейском море»! Почему же это тебя не заинтересовало?

— Признаюсь честно, я всерьез думал об этом… Но к чему бы это привело? Жизнь обитателей деревни очень изменилась бы, а я не хочу брать на себя ответственность за их судьбу, Нет, Гатри, если эликсир жизни и существует, то он заключен в нас самих. Думаю, островитяне живут так долго потому, что они довольны жизнью. Если бы мы построили там фабрику по разливу минеральной воды и сделали их богатыми, разве были бы они по-прежнему всем довольны? Через несколько лет они начали бы умирать в семидесяти-, в крайнем случае в восьмидесятилетием возрасте. Я не хотел бы, чтобы это лежало на моей совести.

— Так ты считаешь, что им продлевает годы их жизненное кредо «быть всем довольным»?

— Да, но не только. Когда священник сказал, что они все любят друг друга, я сначала посчитал его слова странными, но теперь я уже так не думаю: возможно, все дело именно во всеобщей любви. Я имею в виду настоящую любовь: не сексуальную, а духовную. Надо любить других людей больше, чем ты любишь самого себя, — с задумчивым видом закончил Джейми.

— Хорошая мысль. Надеюсь, ты прав, мальчик мой. Еще шампанского? Но скажи мне, Джейми, ведь ты получил от всего этого приключения немало удовольствия?

— О да, конечно! То, что я видел, иногда меня пугало, иногда огорчало, но ты прав: это было забавно. Хотя я не хотел бы пережить все еще раз, — рассмеялся Джейми.

2

Почти весь перелет до Лондона Джейми пребывал в глубокой задумчивости. Следовало признать, что с ним что-то произошло: обычно ради денег он готов был на все, но теперь отверг целое состояние, предложенное ему Гатри. А еще он разглагольствовал о любви и удовлетворенности жизнью, а ведь раньше нечто подобное просто не пришло бы ему в голову. «Наверное, я на старости лет двинулся умом», — заключил Джейми, но туг же улыбнулся себе: уже очень давно он не ощущал такого душевного спокойствия. Он с нетерпением ждал начала съемок — но не только из-за денег. Джейми понимал, что это будет отличный фильм, и чтобы хорошо сыграть в нем, ему предстоит изрядно напрячься — однако это ничуть не пугало его, скорее наоборот. Еще более важным представлялось то, что отныне он будет сниматься в кино не ради славы и обожания поклонников: теперь он знал, сколь пуста и эфемерна эта слава. В одном Джейми был уверен «на все сто»: он больше никогда не будет играть в азартные игры. После того что он видел, проиграть