следующий день после разговора со Значительным лицом, после отъезда журналистов и прекращения звонков пустота стала пугающей. Ключей от кабинета Главврача нам никто не принес, сотрудницам раздали черно-белые копии поздравительных открыток (с Восьмым марта) за подписью Городничего, сам поздравитель отъехал в неизвестном направлении. Официальных объявлений об отставках не последовало (“Звоните после праздников”), стало ясно, что братья меч не отдадут, а того гляди объявят меня сумасшедшим и принудительно госпитализируют – в “Бушмановку”, областную психиатрическую больницу: у доктора приступ шизофрении или чего там еще, разберутся. В этом состоянии он встречается с президентами и с министрами, созывает журналистов, снимает чиновников.
Но вот удалось получить факс (с трудом – 7 марта, короткий рабочий день) – ответ Значительного лица Правительственной газете, и стало полегче, в “Бушмановку” не увезут. Наступило настоящее – пугающая пустота – то, в чем мы живем сейчас.
Пустота материализуется, и из нее выступают фигуры: несколько деловых людей, очень средних, и духовный вождь нашего города, конфидентка Городничего, с ней мы знакомы давно. Она владеет несколькими заведениями, на полках у нее вероучительные книги соседствуют с “Бухгалтерским учетом” и “Законом о местном самоуправлении”. Конфидентка пережила большие несчастья, у нее приятные манеры, ангельский голос, она активно пользуется духовной феней: наша история “искушает” ее, “мешает смиряться”. “Бога вы не боитесь”, – говорю ей. И правда, не боится, считает Его обязанным себе за мучения – за прочитывание духовной литературы, выстаивание часами в церкви, соблюдение постов. Запас зла в Конфидентке поразителен. Именно она придумала про то, что мы ставим опыты на людях, используем запрещенные препараты и репетируем оранжевую революцию (“читала про технологии”). Помогли и журналисты. Наши недруги, вероятно, не помнят “Бесов”, даже если читали, а журналисты должны помнить: молодые люди явились в тихий провинциальный город, чтобы его взорвать. Тут и благотворительные балы, и начальственные дамы, и фанфарон-литератор, и даже аристократ – наш Благодетель (“Аристократ, когда идет в демократию, обаятелен”).
О нас говорят по телевизору: палата – номер шесть, народ – безмолвствует, суд – Басманный. Проще пройти мимо интересного: Главврач уже дважды судилась с Городничим и выиграла оба раза, местные жители написали письмо в защиту больницы и собирают под ним подписи. Такая вот партийная пресса – в нашем случае много хуже Правительственной газеты. Нас сравнивают то с Соросом, то с ЮКОСом – какой материал для нападок! Об этом есть в “Иване Денисовиче”: “Но уже после войны английский адмирал, черт его дернул, прислал мне памятный подарок. «В знак благодарности». Удивляюсь и проклинаю!..”
Известно: если миллион обезьянок посадить за пишущие машинки, у одной из них когда-нибудь получится шедевр. У обезьянок есть преимущество: они нажимают на клавиши случайным образом. “Что же, мне во всем разбираться?!” – восклицает девушка-журналист. Ну да, если собираешься писать обо всем. Некоторые издания предлагали нам все изложить самим: “У вас хороший слог”, – очень необидно для того, кто предлагает, как “Ты высокий, поменяй лампочку”. Мы всякий раз отказывались, не из фанаберии – не было сил.
Много глупостей сказано про то, что с нами происходит, хотя дело-то простое. Мы сражаемся не с “силами зла” вообще, не с “чиновничьим произволом” – только с теми, кто нам мешает работать. За что мы боремся? – за восстановление на работе Главврача. Она дает нам делать то, чего нам хочется – больных лечить. Нет тут политики и почти что нет экономики. Есть начальство: им нельзя говорить “нет”, а она сказала. Почему они как будто бы не боятся? – а они боятся, очень боятся, но борются за то же, за что и мы: за право жить своей жизнью. Полем битвы стала больница, это их Бородино – деревенька, ничего не значащая ни для кого, кроме нас, обитателей этого самого Бородина.
Список тех, кто высказался в нашу поддержку в интернете, начинается так: Абрамова, Аверкиев, Авилова, Азарова, Айзенберг, Акимова, Акулова, Албаут, Алдашин, Алексеев, Альтова, Амелина, Андреев… Из Чехова, Москвы, Лиссабона, Вашингтона, Курска, Санкт-Петербурга, Беэр-Шевы – инженеры, врачи, учителя, предприниматели, студенты, ученые, литераторы. Тысяча подписей. Подействовало ли – кто знает? Но очень утешило и вдохновило: как бы ты быстро ни бегал и мощно ни бил, болельщики помогают.
Кого эти люди защищают? Стоило ли поднимать такой шум, оттого что уволили тетку пенсионного возраста? Ответ дала мой друг, она преподает в РГГУ: “Я объясняю четыре породы глагола в иврите и знаю, что вы в это время смотрите больных. И кажется, мы занимаемся одним и тем же”. Так что ответ простой: эти люди защищают себя. Конечно, бороться с воплощенной пустотой страшно, но здесь тот редкий случай, когда непременно надо победить. Пустота стремится поглотить нас, подчинить себе – как “деды” в армии, как “воры” в лагере, мы – салаги и фраера – обороняемся. Надо победить – от результата, именно результата, не от процесса, не от того, какими молодцами мы себя покажем, – будет зависеть дальнейшая жизнь.
Множество побочных тем, например такая: если удастся справиться, но с помощью болыпого-болыпого начальства, можно ли это считать победой? – конечно, да. Больница государственная, кому как не государству помочь ей? Спрашивают: а что же местные жители, ваши больные? Меня это не заботит: мы врачи, а не предводители армии больных. “Как отзываются на вашу деятельность простые люди?” – они стали меньше умирать. Ко мне подходит старушка, несколько месяцев назад мы отправляли ее на операцию в Москву, ей много лучше: “Я слышала, вас закрывают. Таблеточек дадите напоследок?” Все правильно: она маленькая, мы большие, кто кого должен защищать? Принимать лекарства и вести здоровый образ жизни – все, чего мы ждем от людей.
Коллеги-профессора нас тоже поддерживали, хотя некоторым это было делать неуютно. Они проводят много времени на всяческих заседаниях, мы – нет, мы и сбежали сюда – за свободой и возможностью все устроить по своему разумению. Медицина всегда опиралась на авторитет, раньше и не было другого, а в математике, например, авторитет не столь важен. Ничего, медицина движется в ту же сторону.
Еще одна категория сочувствующих – “герои России”. Один из них, и правда награжденный звездой, рывком открывает дверь в наш кабинет: “Мы им сейчас покажем! – Он выпил уже с утра. – Нагнем, наклоним, поставим”. “Что это было?” – спрашивает Коллега. “Герой России. Беня – король, не то что мы: на носу очки, а в душе осень”. Впрочем, и герои, и журналисты, и профессора – все старались. Может показаться, что я не благодарен. Это не так.
2.
Произошли события: 14 марта собрались районные
