— Американка! — подтвердила она, и мы вдруг оба счастливо засмеялись, захохотали, глядя друг на друга.

— Айда на крышу! — крикнул я.

Мы вскарабкались на крышу Танькиной пятиэтажки по пожарной лестнице и встали на самом краю, взявшись за руки, под бездонным синим небом, над праздничным городом. На площадях играли оркестры, там танцевали и радовались люди, и весь город был в кумаче и гроздьях разноцветных воздушных шаров.

— Я стану знаменитым путешественником, открою три острова и все назову в твою честь! А ты будешь читать об этом в газетах и ждать… А через десять лет я вернусь и мы поженимся. И у нас будет трое детей: старшая сестра и два брата. Идет?

— Идет! — смеялась Танька.

— А еще я сделаю наколку: число, год и месяц. Вот здесь, — показал я на руке. — Чтоб — на часы посмотрел и видишь. И чтоб ты не думала, что я забуду! — и я, не в силах больше сдержать распиравшую меня радость, заорал: — Ура-а!

И Танька подхватила, прыгая на грохочущей крыше рядом со мной.

Мы стояли у вагона — я, Танька, Леха и заплаканная Антонина. Уже все было сказано, и мы с Лехой молча курили по последней. Поодаль грузились в поезд волосатые «Апачи» с электрогитарами, Ложечевский, едва видный за громадным букетом, послал толпе рыдающих поклонниц воздушный поцелуй и взлетел на ступеньку, махнув на прощание светящимися клешами. К соседнему вагону дядя Миша с коллегами подвел татуированного уркагана Третьякова. Тот заметил меня и удрученно покачал головой: такие, в натуре, дела.

— Век свободы не видать, — печально просипел он и чиркнул ногтем по горлу.

— Век не век, но лет десять точно не видать, — строго сказал дядя Миша.

Поезд прощально загудел. Антонина всхлипнула:

— Ты при маме не кури. И не огорчай ее, у нее больное сердце…

— Ладно, ладно, хватит тебе, — сердито сказал Леха. — Ну, давай краба! — Он сдавил мне руку своей железной пятерней и оттеснил Антонину, оставив нас с Танькой вдвоем.

В этот момент на перрон вылетел запыхавшийся Дема с Динкой Огурцовой. Он с разбегу приобнял меня и торопливо зашептал в ухо, сверкая очумелыми глазами:

— Атас, Коляда, не поверишь! Я вчера с Огурцом у меня в мастерской сидел, ни на что такое даже не рассчитывал, а она вдруг сама и говорит — представь, сама говорит, я чуть с табурета не брыкнулся…

Огурцова в сторонке, чопорно поджав губы, чертила туфелькой по асфальту.

— Ты мне напиши, Дема, ладно? — сказал я. — Ну, давай! — Мы с ним крепко обнялись, и он тоже отошел.

— Ну, пока? — сказал я Таньке и неловко пожал ее опущенную руку.

Она только кивнула, не открывая рта, чтобы не зареветь.

— Через десять лет? — напомнил я. — Один день уже прошел…

Она снова кивнула.

Поезд тронулся. Я запрыгнул в вагон и подошел к окну. Антонина, Леха, Дема и Огурцова махали мне издалека, а Танька шла рядом.

— Ты доволен, да? Ты остался честным? А я опять вдова? — говорила она. — Ты будешь искать свои дурацкие острова, а что я буду делать здесь одна без тебя? Как я буду жить эти десять лет, дурак?!

Поезд набрал ход, и она шла все быстрее, и все быстрее говорила, захлебываясь слезами. Я не слышал ее за двойным стеклом, я радостно кивал.

Через десять лет, в этот же день! — показывал ей свежую набухшую наколку на руке, —

Потом она отстала. Я сколько мог еще косил глазами назад, прижавшись лицом к стеклу. А когда глянул перед собой, увидал вдруг несущегося рядом с поездом мотоциклиста в красном шлеме с тринадцатым номером.

Я забарабанил кулаками в мутное стекло, повис на оконной ручке, потом кинулся по плацкартному вагону, наступая на ноги пассажирам и запинаясь о чемоданы, пытаясь открыть хоть какое-нибудь окно.

Мотоциклист обратил ко мне затененное длинным козырьком лицо, поднял руку, то ли прощаясь, то ли показывая поворот, и помчался вдаль от поезда, стремительно уменьшаясь, пока не растаял совсем вместе с облачком пыли.

ВСЕ ЖЕЛАНИЯ ИСПОЛНЯЮТСЯ В НАШЕЙ ПРЕКРАСНОЙ ВЕЛИКОЙ СТРАНЕ. ВСЕ СЛУЧИЛОСЬ ИМЕННО ТАК, КАК МЫ ОБЕЩАЛИ ДРУГ ДРУГУ.

Я СТАЛ ЗНАМЕНИТЫМ ПУТЕШЕСТВЕННИКОМ, ОТКРЫЛ ТРИ ОСТРОВА И НАЗВАЛ ИХ В ТАНЬКИНУ ЧЕСТЬ. И МЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВСТРЕТИЛИСЬ РОВНО ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ. МЫ ПОЖЕНИЛИСЬ, И У НАС РОДИЛОСЬ ТРОЕ ДЕТЕЙ — ДЕВОЧКА И ДВА МАЛЬЧИКА. МЫ ЖИЛИ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО, И УМЕРЛИ В ОДИН ДЕНЬ….