русской партии и антропологии субъекта, простраивающего эти ходы, к определенным мировым культуральным архетипам, как минимум Евразийским, является важнейшей задачей метаполитического анализа. Так, очень важно, например, осознать, что А.С. Пушкин после написания «Бориса Годунова» «в отличие от книжных императоров подвинулся к уровню „оккультного царя“, подлинного азиатского „кагана“»…(«Русское море»). Или другая характеристика: «…он обладает властью, он — царь тайны, он царит…». Как игрок русской партии, А.С. Пушкин, по мысли Е.Л., обладает целым рядом сверхспособностей: «Он считывает информацию в символических формах поверх всей шифровки. Он прикасается в трансе вдохновения к записям наших мыслей на эфире и считывает их!». Следует отметить, что в пьесе эти характеристики Пушкина как контригрока своей партии выделяют руководители трех католических монашеских орденов, планирующие его устранение. Очень важно, что подобные определения антропологии Пушкина совпадают с характеристиками антропологии властителя в Древнем Китае, выделенными в работах В.В. Малявина[9], а также антропологией «чакравартина» — царя в Древней Индии, осуществляющего поворот колеса и сдвигающего ось истории на основе изменения архетипа традиционной антропологии. Е.Л. Шифферс использует здесь единый евразийский язык антропологических архетипов, который, конечно, еще должен быть символически дешифрован для предъявления русской антропологии задач ее культивирования. Это, скорее всего, некоторая программа, которая заложена в наследии Е.Л. Шифферса и должна быть специально реализована. Реализацией этой программы и должен заниматься Русский Университет и Институт опережающих исследований имени Е.Л. Шифферса.

Юрий Громыко