Моя идеальная неделя началась во вторник.

Роман вызвал меня в переговорную обсудить подготовку презентации. Но из часа, что мы провели вместе, на презентацию было потрачено от силы минут пять. Остальное время болтали за жизнь.

К моему облегчению выяснили, наконец, что же случилось той далекой зимой, когда мы вместе делали проект. Роман первым начал разговор.

- Все хотел спросить про твои лавочки. Приняли их? Ты тогда так странно отреагировала, перед корпоративом.

- А ты сам не помнишь уже, в чем дело было? – Я все же смогла пересилить себя и перейти с ним на «ты». Хотя, признаюсь, далось мне это непросто.

Это только в кино герои запросто снижают градус официальности. А в жизни – если ты привык воспринимать человека как начальство, вдруг начать обращаться к нему по-приятельски довольно-таки сложно.

- Да там же оставалось только перерисовать все начисто и отнести проект. Не успела что ли?

- Успела. И даже отнесла. Но у меня его не приняли.

- А почему? – Он так естественно и просто задал этот вопрос, что я поняла – он действительно не в курсе, что вся ответственность за мой провал была на нем. Получается, все эти годы я ненавидела человека, который даже не подозревал о том, какую боль и разочарование мне нанес.

Уж не знаю, почему, но химичка не донесла до него мою заявку. Возможно, не успела отдать, и была уверена, что время еще есть. Меня она уверяла, что все передала и Комаров, то есть Роман, обязательно ее отнесет.

Сейчас могу только предполагать, что передать она могла через кого-то, и до Романа она просто не дошла.

- У меня отец тяжело болел. – Он заговорил после долгой паузы, во время которой я обдумывала, насколько же наша химичка оказалась необязательной или просто наивной. Любовная эйфория ей, наверное, застила глаза. – Мы искали варианты лечения, но все сводилось только к тому, что нужно ехать за границу. Долго ждали ответа из клиники, а потом все решилось буквально за пару дней. Мать настояла на том, чтобы мы ехали семьей. Не понятно было, на сколько. Но точно – не на неделю и даже не на месяц. В итоге мы осели в Германии почти на пять лет. Я отучился в местной школе и закончил колледж. И только потом решил возвращаться. Мама решила остаться – ухаживать за могилой отца, хоть у местных это и не принято.

На этом моменте Роман замолчал, а я не стала торопить его расспросами.

Если бы я только знала в том далеком девятом классе, насколько тяжелая ситуация у моего партнера по проекту, я бы вообще его не трогала, и сама бы отвезла эту дурацкую заявку, будь она неладна. Но ведь химичка мне даже не намекнула, что у него такие сложности в семье. А я все время злилась на него…

Мне захотелось обнять его и прижать к себе настолько крепко, чтобы наши объятия смогли выбить все негативные воспоминания.

Роман отвернулся к окну, а я смотрела на его стриженый затылок и вспоминала паренька, который доказывал, что только его мнение может быть правильным.

Как же сильно он изменился. Как же сильно он похож на себя прежнего…

В среду мы снова уединились в переговорной.

Вчера наш разговор прервала Яна – куда же без нее, – которой срочно понадобилась подпись директора. Сегодня она заявилась с пачкой бумаг, едва мы открыли файл с презентацией.

- Раз вы, Роман Александрович, еще не выбрали, кого из сотрудников назначить на эту должность, придется теребить вас.

Она улыбнулась, но ее улыбка показалась мне настолько неестественной и противной, что я сама удивилась, как могла раньше считать ее привлекательной.

Получив заветную подпись и окатив меня ушатом холодной ненависти, Яна вышла из переговорной, но дверь оставила максимально раскрытой.

Роман встал и плотно закрыл дверь. Но до работы мы так и не добрались. Снова начали вспоминать школьные годы.

Оказалось, что он совершенно не был в курсе истории с химичкой, и как мы всей школой снимали ее жуткий недотрах.

Но нормально рассказать эту историю у меня не получилось. Спустя пару минут Яне снова понадобилась подпись. И она, конечно же, опять не закрыла за собой дверь, хотя Роман ее четко об этом попросил.

Еще минута, и снова она с вопросом, который по срочности совершенно ничего не значил.

- По ходу, не дадут нам спокойно пообщаться. В своем же офисе.

А жаль…

Я знала, что вечером у него поезд – нужно будет решать вопросы в столице.

А у меня оставался еще один нерешенный вопрос – кто же это загадочное «солнышко», с которым он когда-то так мило ворковал по телефону. Ноя не решалась его задать.

- Что вы там за проект готовите?

Даша заговорщически подмигнула и придвинула ко мне стул.

- Столько времени вместе проводите. Уже не просто презентацию можно сделать, а написать программу по баллотированию в президенты.

И хотела бы я поделиться, да не могла. Роман четко обозначил, что никто в офисе, кроме нас, не должен знать о тендере, в котором мы будем принимать участие.