Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 152
ему стоило бы выслушать мнение его сестры Кейт на эту тему. Как будто его волновало мнение Кейт на любую тему, касающуюся его и Билли!
Однажды, терзаемый ревностью и страшно уставший от того, что их постоянно отрывают друг от друга, он пожаловался вслух.
– Билли, это даже хуже, чем свадьба Мари, – заявил он, – тогда были скатерти и салфетки, которые можно скинуть в кресло. А теперь то девушка, которой нужно репетировать, то дама, которой необходим новый парик, то телефонный звонок с сообщением, что сопрано опять поссорились! Я уже ненавижу эту оперетту!
Билли засмеялась, а потом расстроилась.
– Я понимаю, милый, это мне тоже не нравится. Я бы очень хотела, чтобы они оставили меня в покое, когда я провожу время с тобой. Но оперетта получится прекрасной, и ты сам это поймешь, когда увидишь. Представление будет иметь успех. Я так говорю только потому, что у меня очень маленькая роль. Я уверена, что мы заработаем кучу денег для приюта.
– Ты же совсем себя замучаешь! – рассердился Бертрам.
– Ерунда! Мне это нравится. Кроме того, пока я занята, я не звоню тебе с приглашениями развлечь меня. Просто подумай, сколько у тебя остается времени на работу!
– Мне это не нужно! – поклялся Бертрам.
– А работе? – Билли продемонстрировала ямочки на щеках. – Не обращай внимания, все кончится двадцатого. Это не репетиция, в отличие от свадьбы Мари, – спокойно сказала она.
– Слава богу!
Бертрам тяжело дышал. Он умирал от страха. А что, если это все-таки репетиция того, что наступит после? Когда Музыка, его соперник, восторжествует?
Какой бы сильной ни была привязанность Билли к Бертраму, он не переставал бояться, что в глубине души девушка неосознанно ждет от него того, чего он дать не может, что однажды она осознает, что он не тот, кем является. Рисуя эти картины в своем воображении, Бертрам понимал, что это будет значить для него.
Глава XXIV
Художник и его искусство
Закрытый просмотр картин и рисунков «Клуб кисти и карандаша» прошел вечером пятнадцатого с большим успехом. От Света присутствовали прекрасные женщины в платьях, каждое из которых само по себе было произведением искусства. От Искусства были самые строгие критики и самые преданные поклонники. От Прессы пришли репортеры, которые должны были сообщить Миру, чем занимаются Свет и Искусство.
Перед холстами, подписанными Бертрамом Хеншоу, постоянно стояла восхищенная толпа, состоящая из представителей Искусства и Света, а также Прессы. Уильям Хеншоу, незамеченным прошедший мимо одной из картин, на минуту остановился, улыбаясь отдельным комментариям.
– Какой чудесный синий!
– Восхитительное чувство цвета!
– Эти тени…
– Он кладет мазок так…
– Клянусь, она похожа на Бланш Пайтон!
– Каждый штрих полон смысла!
– Полагаю, это очень мило, но…
– А я говорю, Хеншоу…
– Это тот, который пишет портрет Марджи Уинтроп?
– Это идеализм, друг мой, чистой воды идеализм!
– Закажу себе платье такого оттенка синего.
– Как это миленько…
– А что до реализма, я полагаю, что Хеншоу…
– Люди с таким талантом встречаются нечасто.
– Красивая картинка!
Уильям пошел дальше.
Билли очень гордилась Бертрамом. Ему досталось множество поздравлений и похвал. Стоя рядом с ним, Билли, сияя, принимала все улыбки, поздравления и комплименты.
– Бертрам, это чудесно! Я так тобой горжусь! – шептала она, когда позволяло минутное затишье.
– Это все слова, пустые слова, – смеялся он, но глаза его светились.
– Как будто среди них есть хоть слово лжи! – возразила она, поворачиваясь к Уильяму, который как раз подошел. – Разве это не чудесно, дядя Уильям? Разве мы им не гордимся?
– Гордимся, разумеется, – улыбнулся Уильям, – но если вы с Бертрамом хотите узнать настоящее мнение толпы, вам стоило бы пять минут постоять у любой картины. Услышите лоскутное одеяло из критики.
– Я знаю, – рассмеялся Бертрам, – раньше я так делал.
– Правда? – воскликнула Билли.
– Конечно! Любой юный художник обязательно надевает очки или фальшивые уши и отирается у своей картины, изучая ее, как будто хочет нарисовать ее с закрытыми глазами.
– И что же ты слышал? – спросила Билли.
– Что слышал? – смеясь спросил ее жених. – Я так поступал всего раз или два. Однажды я потерял голову и начал спорить о перспективе с парочкой старикашек, которые нападали на мой любимый прием. Я забыл про свои очки и бросился в бой. Разумеется, после этого я их больше не надевал. Но надо было видеть их лица, когда я «снял маски», как говорят в театре.
– Так вам и надо, сэр! – фыркнула Билли. – Вы подслушивали!
Бертрам рассмеялся и пожал плечами.
– Этот случай меня отучил. С тех пор я больше так не делаю, – заявил он.
Позже, по дороге домой, Бертрам сказал:
– Это было приятно, Билли, мне очень понравилось. Глупо говорить, что я не оценил добрых слов и искренних комплиментов, которые сегодня слышал. Но я не могу не думать о следующем разе. Всегда есть этот следующий раз.
– Следующий раз? – не поняла Билли.
– Я имею в виду следующую выставку. Через месяц «Богемная десятка» устраивает выставку. Я должен представить всего одну картину – портрет мисс Уинтроп.
– Бертрам!
– Прибереги эти восклицания на тот случай, если у меня ничего не выйдет, – вздохнул он, – кажется, ты до сих пор не понимаешь, что это для меня значит.
– Думаю, что понимаю, – нервно возразила Билли, – после всего, что я слышала. Мне кажется, все уже знают, чем ты занят. Честно говоря, порой я думаю, что уборщица Мари может спросить у меня, как продвигается картина мистера Бертрама!
– В том-то и сложность, – со слабой улыбкой сказал Бертрам. – Я очень рад всеобщему интересу и слегка испуган им. Понимаешь, Уинтропы почему-то решили рассказать об этом всем, и многие уже знают, что у Андерсона и Фулхема ничего не вышло. Поэтому, если не выйдет и у меня…
– Но у тебя выйдет, – решительно прервала его Билли.
– Думаю, что да. Я же сказал, «если», – нетвердым голосом ответил Бертрам.
– Никаких «если», – припечатала Билли. – И когда же выставка?
– Двадцатого марта будет закрытый показ. Мистер Уинтроп настаивает, чтобы я закончил картину. Я не уверен, что меня самого пригласят, но скорее всего да. Его дочь утверждает, что он уверен в успехе портрета и мечтает всем его показать.
– Это говорит о его уме, – заметила Билли и спросила почти непринужденно: – Получается новая окончательная поза?
– Да, и очень хорошо, как мне кажется, – Бертрам немного смутился, – нас очень часто прерывали, поэтому все продвигается очень медленно. Во-первых, мисс Уинтроп уехала на половину срока (и завтра снова уезжает на неделю!), а я не могу ничего нарисовать, не видя перед собой модели. Я не хочу никаких случайностей,
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 152
