Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 132

Но моей доброй матери было уже все равно, она уже слишком устала… Она не хотела отступать. Она вешалась ему на шею, целовала в усы, осыпала поцелуями его глаза… Она доводила его до настоящих конвульсий. Все уши ему прожужжала… Под конец он начал задыхаться. От ласк и постоянного напряжения голова у него была мокрая… Он едва держался на ногах. И буквально рухнул на ступени. Тогда она начала говорить о его здоровье, о том, что его состояние внушает беспокойство… Мол, это все уже заметили… какой он бледный… Тут он стал слушать…

– Ты окончательно заболеешь, мой дорогой, мой бедненький, и все из-за того, что сам доводишь себя до такого состояния! Если ты сляжешь, то нам будет еще хуже! Что с нами будет?.. Поверь мне, лучше, чтобы он уехал… Его присутствие на тебя плохо действует!.. Эдуард это точно подметил… Он сказал мне об этом перед уходом…

– Что же тебе сказал Эдуард?

– Твой муж долго не протянет! Если он будет продолжать так изводить себя… Он худеет с каждым днем… Все в Пассаже заметили это… Все об этом говорят…

– Он так тебе и сказал?..

– Да, мой милый. Да, поверь мне!.. Он не хотел, чтобы я тебе это передавала… Ты видишь, какой он деликатный… Вот увидишь, поверь мне, тебе больше не выдержать… Ну что? Ты хочешь, скажи?..

– Чего?..

– Ну, чтобы он уехал, этот ребенок!.. Чтобы он дал нам немного отдохнуть!.. Оставил нас вдвоем… Ты не хочешь?..

– А! Ну уж нет! Ах! Нет! Нет еще! Боже мой! Нет! Еще нет!..

– Ну, попробуем, Огюст! Подумай! Если ты умрешь от огорчений, разве это будет лучше!..

– Умру, я? О! ля! ля! И ты еще говоришь, что мне на это плевать! Но это именно то, чего я хочу – смерть!.. Ах! Боже мой!..

Внезапно он высвобождается, вырывается, опрокинув мою мать. И снова начинает бушевать… Он не думал об этом… Смерть! Боже праведный!.. Его смерть!.. Он опять начинает впадать в транс… Он полностью поглощен этим! Придя в себя, он бросается к раковине… Хочет глотнуть. Тара! Бам!!! Поскальзывается!.. Теряет равновесие!.. Летит вверх тормашками… И падает на буфет… Отлетает к серванту… Орет во все горло… Ударяется головой… Пытается за что-нибудь ухватиться… Вся утварь валится прямо на нас… Вся посуда, инструменты, люстра… Настоящий каскад… лавина… Он лежит, заваленный, внизу… Его не видно… Моя мать кричит в обломки… «Отец! Отец! Где ты?.. Ответь мне, отец!..» Он вытянулся во весь рост лицом вниз… Его ярко-красные башмаки бросаются в глаза на плитах кухонного пола…

– Отец! Ответь мне, скажи что-нибудь! Ответь, скажи что-нибудь, дорогой мой!..

– Черт! Ни минуты покоя!.. Оставьте меня, черт бы вас всех побрал!..

* * *

Наконец он устал… Все же сказал «да»… Моя мать получила что хотела… У него больше не было сил сопротивляться. Он сказал, что ему все равно. И снова заговорил о самоубийстве… Он вернулся в свою контору. Он интересовался теперь только собой. Он вышел из игры. Специально уходил, чтобы не встречаться со мной. Все время оставлял меня одного с матерью… Она опять начала причитать и ныть… приставать ко мне с бесконечными разговорами… Ее то и дело осеняли идеи… Ей обязательно нужно было их обнародовать, чтобы они не пропали и я ими воспользовался, она стремилась напичкать меня ими перед отъездом… То, что от меня отстал отец, не должно было означать, будто мне все позволено!..

– Послушай, Фердинанд!.. Я давно собиралась с тобой поговорить… Я не хочу надоедать тебе, ругать, угрожать чем-либо, это не в моем характере! Это мне несвойственно! Но все-таки есть вещи, которые матери небезразличны… Порой создается впечатление, точно я витаю в облаках, но тем не менее я прекрасно все понимаю!.. Я часто ничего не говорю, но думаю много!.. Мы сильно рискуем… Чрезвычайно! Подумай сам!.. Послать тебя в Англию!.. Твой отец по-своему прав… Это думающий человек… Ах! Он совсем не дурак!.. Для людей нашего достатка это настоящее безумие!.. Послать тебя за границу?.. Ведь у нас и так уже есть долги!.. А украшение, стоимость которого нужно возместить!.. Прибавь к этому две тысячи франков твоему дяде! Твой отец опять говорил об этом сегодня утром… Это настоящее безумие! И это действительно так!.. Я не соглашалась с ним, но твой отец смотрит на все здраво!.. Он близок к истине! Я все чаще спрашиваю себя, где нам взять такую сумму! Две тысячи франков!.. Мы можем обшарить небо и землю!.. Но такое не валяется под ногами!.. Твой отец, ты сам видишь, уже совсем выдохся!.. А я, я тоже измотана, доведена до предела, я ничего ему не говорю, но я все-таки свалюсь… Посмотри на мою ногу!.. Она к вечеру распухает… Это жалкое существование уже не похоже на жизнь!.. Мы этого не заслужили!.. Ты слышишь меня, не так ли? Мой маленький! Я это говорю не для того, чтобы упрекнуть… Но ты должен понимать… У тебя не должно быть иллюзий, ты должен понимать, как тяжело нам приходится в жизни… Ведь через несколько месяцев ты уезжаешь. Ты доставил нам много хлопот, ты сам знаешь, Фердинанд! Я тебе об этом могу откровенно сказать!.. Я всей душой болею за тебя… Я твоя мать, в конце концов!.. Мне трудно осуждать тебя… Но иностранцы, хозяева, те, у кого ты будешь все время на виду… От них не приходится ждать подобной снисходительности… Да хотя бы тот же Горлож! Не далее как вчера!.. Его голос все еще у меня в ушах… Я ничего не сказала твоему отцу!.. Перед уходом… А он был здесь целый час… «Мадам, – сказал он мне, – я знаю, что говорю… С вашим мальчиком для меня все ясно… Вы как все матери… Вы сами испортили его! Развратили! Вот и все! Думают, что это во благо, лезут вон из кожи! И делают своих детей несчастными!» Я повторяю тебе слово в слово то, что он сказал: «Сами того не желая, вы сделаете из него обыкновенного маленького жуира, лентяя, эгоиста!..» Я буквально остолбенела от этого! Это я определенно могу сказать! Я не воскликнула «ах!». Не выразила неудовольствия! Я не собиралась пускаться в объяснения с ним!.. Но знаешь, я сама размышляла об этом немало!.. Он по-своему прав… Конечно, мы не думаем, как он, Фердинанд… Нас нельзя ставить на одну доску. Особенно меня!.. Но если ты не станешь более чутким, более разумным, более трудолюбивым и особенно более сознательным… Если ты хорошенько не поразмыслишь… Если ты не попытаешься хоть немного поддержать нас… В нашем существовании… В этой трудной жизни… Впрочем, есть одна причина, Фердинанд, и я должна тебе об этом сказать, я твоя мать… Я понимаю это, как женщина… У тебя действительно нет сердца… По сути, в этом все дело… Я часто спрашиваю себя, отчего это… Откуда это в тебе?.. Конечно, ни от твоего отца, ни от меня самой… У твоего отца есть сердце… У него даже слишком большое сердце, у бедняги!.. А что до меня, ты, я думаю, видел, как я оплакивала свою мать?.. Сердце-то у меня всегда было… Мы были недостаточно строги к тебе… Мы были слишком заняты, на многое закрывали глаза… Нам казалось, что все уладится… А ты окончательно забыл об элементарной порядочности!.. Какая ужасная гнусность!.. Мы все в этом немного виноваты!.. Это точно… Вот до чего мы дошли!.. «Вы еще хлебнете с ним горя!..» Ах! Он не первый мне это сказал! Лавлонг уже предупреждал меня!.. Не он один это заметил, видишь, Фердинанд!.. Все, кто имеет с тобой дело, под конец приходят к таким заключениям… Ну ладно, я не настаиваю, я не собираюсь представлять тебя хуже, чем ты есть… Но там ты будешь находиться совсем в другой среде… Попытайся забыть все плохое!.. Дурные знакомства!.. Не связывайся снова со шпаной!.. Избегай дурного влияния!.. Помни о нас!.. Помни о своих родителях!.. Постарайся исправиться… Развлекайся на переменах… но не на уроках… Постарайся побыстрее выучить язык до своего возвращения… приобрести хорошие манеры… Попробуй сформировать свой характер… Сделай усилие над собой… У англичан всегда такой приличный вид!.. Они такие опрятные!.. Так прилично одеты!.. Я не знаю, что тебе еще сказать, мой мальчик, чтобы ты вел себя хоть немного лучше… Больше такой возможности не будет… Твой отец уже все тебе объяснил… У тебя трудный возраст… Ты еще можешь стать порядочным человеком!.. Мне нечего тебе больше сказать…»

В каком-то смысле это было верно, я уже почти все слышал… Меня это уже мало волновало… Все, что я хотел, – это уехать, и как можно скорее. И не слышать больше ничьих поучений. Главное – не думать, прав ты или ошибаешься. На самом деле, это не важно… Тот, кто имеет с вами дело, не должен обольщаться на ваш счет… Остальное – от лукавого.

* * *

В момент отъезда боль расставания все же была, даже сильнее, чем я мог ожидать. Мы стояли, притихшие, очутившись втроем на перроне Северного вокзала… Мы цеплялись друг за друга, пытаясь держаться вместе… Как только попадешь в толпу, становишься робким, скрытным… Даже мой отец, порой так сильно оравший в Пассаже, выходя на улицу, сразу же расставался со всеми своими замашками… Он как-то весь съеживался. Это только дома он метал громы и молнии. На улице стоило кому-нибудь обратить на него внимание, как он краснел… Он не решался смотреть по сторонам…

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 132