Рут благословила свалившееся на Джейн Хэтэуэй наследство, побудившее пятидесятипятилетнюю тетю самолично отправиться в Старый Свет. Сама она всегда испытывала смутную тягу к заграничным путешествиям, однако сейчас ее душу не терзало затаенное чувство несправедливости, как частенько бывало прежде, когда друзья Рут уезжали, а ей приходилось оставаться дома.

В коридоре послышались шаги Хепси. Не желая вызывать ненужных подозрений, она погасила свет и, широко распахнув ставни, села возле окна.

Далеко внизу дорога вновь тянулась ровной лентой, и слева, в той стороне, где лежала деревня, виднелся белый дом, окруженный живой изгородью и садом. Наверное, в нем и жила мисс Эйнсли. От травы долетал робкий стрекот, сквозь открытое окно в другом конце комнаты в дом проникал легкий сладковатый запах зелени.

Приближаясь к станции, поезд из города издал предупредительный гудок, и на траве перед домом мисс Эйнсли появился слабый отблеск света, будто от горящей свечи. Судя по всему, у нее тоже есть маяк. Вскоре поезд уехал, и спустя полчаса свет погас.

Готовясь ко сну, Рут размышляла об этих огоньках, но, как только коснулась головой подушки, тут же провалилась в сон и открыла глаза, лишь когда комнату уже наполнил утренний свет.

II. Чердак

Часы показывали почти семь, и горничная на кухне недоумевала, отчего мисс Торн все не спускается вниз, ведь мисс Хэтэуэй завтракала в половине седьмого. Хепси не стала дальше развивать свою мысль, но у нее сложилось смутное впечатление, что гостья несколько ленива.

И все же горничной нравилось, что в ее прежней монотонной жизни появилось нечто новое. У мисс Хэтэуэй все трапезы были расписаны по часам: завтрак в половине седьмого, обед в час, ужин в половине шестого. Кроме того, для привычных обязанностей отводились определенные дни. Так, стирали здесь по понедельникам, а в субботу занимались выпечкой.

Теперь, возможно, что-то изменится – ведь мисс Торн, судя по всему, вполне способна все в этом доме перевернуть с ног на голову, а последнее наставление мисс Хэтэуэй гласило: «Слушайся мисс Торн, Хепси. Если я узнаю, что ты своевольничаешь, то выгоню тебя».

Молодая женщина, мирно спящая наверху, в то время как все прочие уже пробудились, с самого начала вызывала у Хепси восхищение. Неохотное, мятежное, смешанное с неопределенным страхом, но тем не менее восхищение.

Большую часть этой полной сомнений, бессонной ночи взволнованная Хепси видела перед собой образ мисс Торн, какой та предстала перед ней, впервые войдя в этот дом. Она уже без труда представляла себе высокую, прямую, грациозную фигуру гостьи и даже слышала мягкий, приглушенный шелест ее юбок. Выразительное от природы лицо Рут хранило некую сдержанность, но глубокие темные глаза красноречиво выдавали ее мысли. Хепси поразили белизна кожи мисс Торн и ее причудливая прическа. На щеках деревенских женщин вечно играл румянец; лицо Рут, не считая губ, казалось совершенно бесцветным.

Хепси находила очень странным, что мисс Хэтэуэй отправилась в плавание еще до приезда племянницы – если, конечно, мисс Торн вообще приходилась той родственницей. По мнению горничной, в доме на вершине холма таилась некая тайна, которую она тщетно пыталась разгадать. Сюда часто приходили письма из-за границы, все от разных отправителей, а в чердачном окне вот уже пять лет каждую ночь горела лампа. Все остальное было нормально и объяснимо.

Хотя мисс Торн даже отдаленно не походила на свою тетю, и у Хепси возникли сомнения насчет их родственных связей. К тому же гостья, похоже, обладала сверхъестественным даром – нечто сродни ясновидению. Иначе откуда бы она узнала, что у всех книг Хепси желтые обложки? В письме мисс Хэтэуэй об этом точно не упоминала, поскольку хозяйка понятия не имела о литературных пристрастиях своей горничной.

В половине восьмого сверху по-прежнему не доносилось ни звука. Хепси подкинула дров в камин и вновь погрузилась в свои мысли. Мисс Торн, кем бы ни была, определенно вызывала интерес. Горничной нравилось наблюдать за гостьей, все вещи которой обладали едва уловимой изысканностью, и гадать, что же произойдет дальше. Возможно, когда мисс Хэтэуэй вернется домой, мисс Торн решит, что ей нужна горничная, и заберет Хепси с собой в город – такое часто случается в книгах. Она как раз решала, стоит ли ехать, когда на лестнице послышались легкие быстрые шаги, и мисс Торн, на пару мгновений задержавшись в коридоре, вошла в столовую.

– Доброе утро, Хепси! – жизнерадостно поздоровалась она. – Я опоздала?

– Да, мэм. Уже восемь, а мисс Хэтэуэй всегда завтракает в половине седьмого.

Мысленно Рут содрогнулась от ужаса, а вслух заметила:

– Мне стоило предупредить, что я буду завтракать в восемь.

– Да, мэм, – кажется, ничуть не смутившись, ответила Хепси. – А обед во сколько?

– В шесть. Ланч в половине второго.

Хепси озадаченно застыла, но через пару мгновений поняла, что гостья желает обедать вечером. Неужели она ужинает в середине дня? Завтрак уже сдвинулся вперед на полтора часа, и в любую минуту могло произойти что-нибудь еще, не менее необычное.

Рут в самом деле задумала еще немного изменить устоявшиеся здесь порядки, но сочла за лучшее не торопиться. После завтрака, вспомнив о лампе, она поднялась на чердак.

Та до сих пор горела, хотя масло почти закончилось. Погасив лампу, Рут поставила ее у лестницы, чтобы заново наполнить, и самозабвенно принялась исследовать чердак.

Сквозь восточное окно струился солнечный свет, проникая в самые дальние углы комнаты. Голый обшарпанный пол еще хранил следы недавней тщательной уборки. Сложенные сюда старые вещи жались вместе под скатом крыши словно для того, чтобы освободить место для возможных новых обитателей.

Движимая скорее легкой сентиментальностью, чем праздным любопытством, Рут принялась открывать чемоданы и ящики комода, перебирать содержимое сваленных в кучу пыльных коробок. Ведь она впервые в жизни оказалась на настоящем чердаке! По сравнению с ним нижняя часть дома казалась не столь интересной.

Да и в чем проблема? В конце концов, мисс Хэтэуэй – ее тетя, единственная сестра ее матери, и этот дом вверили заботам Рут. Так почему бы не развлечься в свое удовольствие? И пусть ее инстинкты восставали против вторжения в чужую личную жизнь, разум взял над ними верх.

Свисавшие со стропил пучки сушеных трав призрачно покачивались взад-вперед, источая приятные ароматы, но стоило открыть чемоданы, крышки которых скрипели на ржавых петлях, ароматы сушеного розмарина, лаванды и донника наполнили комнату сладостью старых времен, любезно идущей рука об руку с памятью.

Мисс Хэтэуэй отличалась бережливостью, но не хранила ненужную одежду, которая могла бы еще кому-нибудь пригодиться, так