Затем все ели рождественский торт.

-- Как вкусно, ням-ням, -- приговаривал Никчемуха, доедая третий кусок.

-- Мир и счастье миру овец, -- пожелал Его Преосвященство...

Открыв глаза, человек-овца увидел, что лежит на кровати в собственной комнате. Казалось, будто всё произошло во сне, но он-то знал, что это не сон. На лбу красовалась шишка, на овечьих брюках -- масляное пятно, старое пианино исчезло, а вместо него стояло белое. Всё это было на самом деле.

За окном шёл снег. Он лежал на ветках деревьев, на почтовых ящиках, на оградах домов -- белый снег.

В тот же день после обеда овца пошёл навестить жившего на окраине профессора-овцу, но того дома уже не было. На месте дома зиял пустырь. И деревья в форме овец, и колонны на входе, и каменная дорожка -- всё пропало.

-- Я больше никогда не встречусь с ними всеми, -- подумал овца, -- ни с двумя скрученнолицыми, ни с сёстрами 208 и 209, ни с тётушкой-кайрой, ни с Никчемухой, ни с профессором-овцой, ни с Его Преосвященством Святым Овцой...

От одной этой мысли на глаза овцы навернулись слёзы. Ещё бы, он с ними так сдружился!

Вернувшись в общежитие, он обнаружил в почтовом ящике рождественскую открытку с нарисованной овцы. В ней было написано: "Мир и счастье миру овец".

Ноябрь 1985 года