— Спасибо. — Гюнтер встал, улыбнулся. — Спасибо за угощение… — он помедлил, — за беседу…

— Ну, Данила Федорович, — промолвил Оллонов, — покажи-ка ты нам теперь свою пушнину, что нынче напромышлял. Посмотрите добычу хозяина?

— Да, да, — ответил Гюнтер безразлично.

За печкой сушились распяленные шкурки белок, горностаев, колонков.

— Видите сколько! Хороший охотник Данила. Вот только дипломат не из сильных…

— Почему не из сильных? Я думаю, сильный… А где же след пули? Капканом?

— А вот, — Оллонов показал маленькую дырочку около уха белки.

— Да, действительно, — Гюнтер посмотрел на Данилу. — Я скоро вернусь на родину. Газету, в которой я работаю, читают миллионы людей. Что бы вы хотели им передать?

— Я никогда не говорил миллионам людей, — сказал Данила, глядя на Туяру. — Мир нам нужен… Сын ещё есть у меня… Сейчас в армии… Он из другого ружья стреляет… Пусть никто с войной не приходит. Гостем пусть приходит. Гостем…

Корреспондент и Оллонов шли по самой середине улицы.

— Там, за поворотом, правление колхоза, — сказал Гюнтер. — Дальше я знаю, как идти.

Они попрощались.

Однако Гюнтер свернул на малоезжую санную дорогу.

Вокруг были снега. Он остановился.

«Найдите среди белых снегов дикого человека…» — вспомнил он слова редактора и усмехнулся.

1962