Полковник поднял свечу как можно выше. Пол в комнате над подвалом был пробит, и расщепленные доски свесились вниз.

- Этот каземат - ненадежное прикрытие от бомб, - серьезно сказал полковник.

Ему даже не пришло в голову, что его оценка события грешит легкомыслием.

Некоторое время они молча стояли возле этой трагической группы: штаб-офицер думал о своем прерванном ужине, ординарец ломал голову, что могло бы заключаться в бочках, стоявших на другом конце погреба. Вдруг человек, которого они считали мертвым, поднял голову и спокойно взглянул им в лицо. Лицо его было черно как уголь; щеки его были словно татуированы - от глаз вниз шли неправильные извилистые линии. Губы были серовато-белые, как у актера, загримировавшегося под негра. На лбу была кровь.

Штаб-офицер подался на шаг назад, ординарец отодвинулся еще дальше.

- Что вы здесь делаете, любезный? - спросил полковник, не двигаясь с места.

- Этот дом принадлежит мне, сэр, - был вежливый ответ.

- Вам? Ах, я вижу. А это?

- Моя жена и ребенок. Я - капитан Коултер.