Он подозрительно посмотрел на меня:

- Для кого?

- Для шлюх, естественно.

- Не пойду.

- Скажут, что ты зажрался и обуржуазился.

- Иду, - сказал он тут же.

И мы пошли. Нас не хотели пускать. При входе был кордон из настоящих шлюх.

- Тут у нас шлюхи на передок, - сказали они нам. - А шлюхи на голову теперь повсюду, только не здесь,

Я знал, что так будет. Я им сказал, что я тот самый, который отказался от Гонкуровской премии. Когда они поняли, что я не вру, они нас впустили.

С трудом удалось нам добраться до трибуны: тут были представлены все объединенные нации, так что был народ. Уллы не было. Председательствовала Кики. Мы подошли к ней поближе. Пожали руку, и она без ложной скромности ответила тем же. Я попросил разрешения помыть ей ноги, но она сказала, что я себя не за того принял и что я не Папа Римский.

Давно я не видел Тонтона таким счастливым. Как будто он наконец выломался из своей ледяной статуи, как те, у Бэкона, разинувшие глотки в безмолвном крике.

Потом мы позировали перед фотографами. Перед уходом я попросил одну шлюху проводить нас до двери:

- Что мы можем сделать для вас?

- Продолжайте писать, - ответила она.

Эта книга - моя последняя.

1976