Вода занимала четыре пятых ее поверхности, суша же состояла из одного огромного материка эллипсообразной конфигурации. Дрейфующих льдов не наблюдалось. Просматривалась материковая платформа; она простиралась в океан на расстояние значительно большее, нежели у земных материков. Исходя из этого, можно было предположить, что планета обладает многообразной морской флорой и фауной. Береговая часть материка изобиловала эстуариями рек, бухтами и мысами. Материк был покрыт густой растительностью, цвет ее (приблизительно) соответствовал цвету земных лиственных лесных массивов. Цветовая структура береговой части континента была более разнообразной: нетрудно догадаться, что леса здесь сменились кустарниковыми порослями, полями, болотами и песчаными наносами (дюнами). На фоне этих размытых цветовых плоскостей выделялись сероватые вкрапления различной величины; в их очертаниях угадывалась заданность, геометричность.

Все свободные от вахт члены экспедиции толпились перед большим экраном, вглядываясь в конфигурацию этих вкраплений. Все понимали, что это – поселения разумных существ. Однако недостаточная разрешающая способность нашей оптики не давала возможности увидеть ни жителей этих городов, ни их транспортных средств, если те и другие имелись в наличии.

– Живых мы там не найдем, – громко и грустно заявил Павел. – Мертвые помалкивают и не светят.

Навек, навек умолк поэт,

Дорожный бросив посох;

В его молчании – ответ

На тысячи вопросов.

Все давно уже привыкли к Пашиным высказываниям и относились к ним с благожелательной иронией; но на этот раз многие посмотрели на него с досадой. Несмотря на полное радиомолчание Ялмеза, несмотря на недвусмысленное сообщение астрооптика Зеленкова, что ночью на поверхности планеты не обнаружено источников искусственного освещения, а зафиксирована лишь одна световая точка, видимо вулканического происхождения, – несмотря на все это, всем еще хотелось надеяться, что нам предстоит встреча с живыми мыслящими существами. И немудрено, что Пашина беспощадная категоричность радости ни у кого не вызвала.

Увы, на этот раз Павел был прав. За сутки до приводнения на Ялмез в двух шаровых капсулах были сброшены два чЕЛОВЕКА[68]: один – в центр континента, другой – на побережье. Первый («Боря») вскоре доложил по комплексной связи, что мягко приземлился в лесу, передал основные почвенные, экологические и температурные данные (все они не представляли для людей никакой опасности) и сообщил свои координаты. Шарокапсула второго («Андрюши») приземлилась менее удачно: она опустилась на кровлю какого-то монументального здания – и оттуда скатилась на улицу; чЕЛОВЕК при этом получил механические повреждения, но все же сумел передать по видео фасад строения с зияющими пустотой проемами окон и участок улицы, занесенной песком и поросшей кустарником и травой. «Андрюша» успел послать на «Тетю Лиру» и самоизображение; мы увидели, что шаговое устройство его повреждено и что он ползет по песку при помощи «рук». Через час он сообщил словесно, что видеобаланс исчерпан и поэтому он, «Андрюша», хочет дать устный прощальный отчет. В целях экономии энергии он просит задавать ему вопросы, а он будет кратко отвечать на них.

Астроштурман Карамышев немедленно приступил к опросу «Андрюши».

– Сколько ты прошел по городу?

– Тысяча триста двадцать шесть метров семьдесят три сантиметра проползено мною.

– Видел ли ты на своем пути одно, два, много существ, похожих на разумные существа?

– Проползая через одну квадратную улицу, на кубическом камне стоящего металлического человека видел я.

– Опиши его точнее.

– В руках у него условный инструмент типа гитара-балалайка. К голове припаяно кольцо из условных растений типа роза-фиалка.

– На твоем пути кто-нибудь шел, бежал, полз, летел навстречу тебе или по перпендикуляру?

– Три существа типа ворона-чайка летели навстречу; два существа типа кошка-собака двигались перпендикулярно.

– Какова на улицах средняя толщина песчаных наносов? Многослойна ли структура наносов?

Ответом было молчание. Мы все решили, что у «Андрюши» иссяк энергозапас.

И вдруг он снова заговорил:

– Они приближаются. Страшно мне.

– Что?! Тебе страшно?! – удивился Карамышев. – Но ведь чувство страха в тебе не запрограммировано!

– Они приближаются.

– Да кто «они»? Отвечай точнее!

– Они… Аналогичных, идентичных, адекватных понятий нет в словарном фонде моем. Объяснить не могу. Но страшно мне… Вот они удаляются. Они меня не тронули. Но энергия – вся.

И чЕЛОВЕК умолк навсегда.

– Благ-за-ин! – воскликнули мы хором. Информация оказалась очень ценной, хоть и негативной по своей сути. Что касается заключительной части сообщения, то все мы решили: она имеет нулевое значение, ибо, по всей вероятности, у «Андрюши» произошел технологический коллапс, исказивший его представление о действительности. Лишь много позже стало ясно, что под словом «они» он подразумевал метаморфантов. Но разве могли мы знать…

В тот же день Саша Коренников созвал всех в информаториум. Он важно поднялся на кафедру. На лице его сквозь обычную серьезность просвечивала радость. Неторопливо перебирая какие-то листки, он молчал – чтобы поднять интерес к своей сводке.

– Саша, не томи! – послышался голос Белобрысова. —

Зачем, зубодер распроклятый,

Мучительный тянешь момент?!

Тебе, стоматолог, сто матов

Измученный шлет пациент!

После этой странной реплики Коренников немедленно приступил к делу. Он сообщил весьма обнадеживающие данные. Спектрограммы показали, что атмосфера Ялмеза почти не отличается от земной. Что касается Эсхилла (ялмезианского солнца), то оно адекватно нашему Солнцу по своей мощности и не представляет для нас опасности ни в тепловом, ни в радиационном отношении. Далее Саша радостно известил нас, что биомикроструктура планеты весьма сходна с земной, за одним исключением: ни в воде, ни на почве, ни в воздухе биозондами не обнаружено никаких болезнетворных организмов.

Все были рады этим известиям, все повеселели. И только Павла Белобрысова не захлестнула почему-то волна всеобщего оптимизма. Подойдя к Коренникову, он сказал:

– Не рано ли ты возликовал, Дантон?

Если гладко все в начале —

Не спеши на пироги,

Ибо ждут тебя печали

И стервозные враги.

20. Мы приялмезились

– Внимание! Покидаем пространство! – послышался из динамика голос Карамышева. – Каждый занимает личную компенсационную камеру!

Мы с Павлом отворили узкие дверцы в переборке каюты и вошли в свои компенскамеры. Дверца закрылась, выдвинулись эластичные жгуты, оплели меня; остро запахло каким-то медицинским снадобьем. Я утратил представление о пространстве и времени. Когда сознание вернулось ко мне, я услышал команду:

– Каждый считает вслух до десяти!

При счете «десять» дверца распахнулась. Я шагнул обратно в каюту. Странно знакомое ощущение овладело мной. Я не сразу понял, чем оно вызвано. И вдруг догадался: это качка!

– Поздравляю! Мы приводнились! – сказал я Белобрысову.

– Точнее сказать – приялмезились, – изрек он. —

В порт мы вовремя прибыли,

Мы доставили груз,

А дождемся ли прибыли —