Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 105
часть сложенной много позже легенды о нем.
2. Святая инквизиция занялась было расследованием обстоятельств смерти падре Вельчека, но скорей на бумаге, чем на деле. Случилось так, что в одну из ночей Черный Боб, совсем изнемогши от боли и чуть усмирив резь в желудке корочкой хлеба, поспешил употребить передышку на размышления над одним темным местом касательно внутренних отношений меж Тремя Божественными Ипостасями. Саламанка спала, и сквозь открытое окно слышно было, как шумит река и как ветер, играя, поет в вязах. Больные глаза Вельчека устали от света. В подобных случаях Черный Боб позволял себе некоторые вольности – ведь счастливого дара, умения читать в темноте, его никто не лишал. Вдруг он услыхал шаги на галерее, и в дверь его постучали.
– Войдите.
В келью скользнула робкая тень.
– Не стряслось ли чего? Не захворал ли отец настоятель? – спросил Черный Боб, вскочивши со стула, так что куча книг, в которых он рылся, обрушилась на пол.
– Меня послали за вами, падре Вельчек, – произнес незнакомый голос. – Но, сделайте милость, зажгите лампу. – И, помолчав, добавил: – Вот странно! Здесь пахнет серою!
– Это от лампы. Я лишь недавно потушил огонь.
Ему довольно было просто прикоснуться к фитилю, чтобы келья осветилась, но, боясь смутить гостя, операцию эту он проделал, загородивши лампу спиной.
– И что же такое стряслось? – спросил Черный Боб, поворотившись и тотчас заметив, что на ночном посетителе было одеяние служителя инквизиции. Без всяких к тому оснований он почувствовал укол страха. – Что же стряслось? – повторил он вопрос.
– Падре, прошу покорно простить за неурочный визит, но дело не терпит отлагательств, и пославшие меня желали бы видеть вас незамедлительно, – промолвил гость.
В ответ монах скорчил кислую гримасу:
– Я тут, как на грех, занемог, нельзя ль обождать до завтра? Сеньоры инквизиторы должны понимать, что в такую пору добрых христиан не беспокоят.
– Пославшие меня, падре Вельчек, просят извинить их вынужденную настойчивость. Отец настоятель извещен и дал свое соизволение.
– Что ж, коли так, я готов. Холодна ли ночь?
– Довольно тепла.
– И плащ не надобен?
– Боюсь, в казематах сыро и холодно.
– В казематах? – Тело падре Вельчека против воли Черного Боба содрогнулось, а бес подумал, что, ежели начнется следствие, монаха он убьет, устроив ему прободение язвы. В преисподней потом разберутся, он же пыток терпеть не станет.
– Я готов проследовать, куда вам будет угодно, – сказал он, заворачиваясь в плащ.
После легкого препирательства – кому выйти из кельи первым – они оказались на галерее, а затем и на улице. Посланец шел молча, словно язык проглотил, бес же горестно размышлял над таким поворотом дела: слишком многого не успел он постичь в теологии, и навряд ли когда еще подвернется ему столь удобный случай. О чем они там, в преисподней, думают, ужели плохо им было бы заиметь знатока богословия из своих?
Город окутывала легкая дымка, и две тени, быстро скользившие по улице, походили на тени пришельцев из иного мира, отчего какой-то запоздалый прохожий, завидев их издали, даже спрятался за колонну и спешно перекрестился. Крестное знамение обожгло Черного Боба почище пули. Он охотно надавал бы по шее чересчур боязливому путнику, но шагавший впереди посланец сильно торопился, и отставать от него – из уважения к инквизиции – не подобало.
Во дворец святой инквизиции они проникли через маленькую потайную дверцу и, миновав две крытые галереи и два коридора, натолкнулись на ожидавшего их монаха-доминиканца.
– Добрый вечер, падре Вельчек, покорно просим извинить за неурочный вызов, но без вашей помощи нам не обойтись.
Служитель исчез. Слова доминиканца звучали приветливо, и Черный Боб успокоился.
– Что же случилось?
– Следуйте за мной и все узнаете. Сеньоры инквизиторы ожидают вас.
Они прошли каким-то узким коридором, спустились по мрачным лестницам и очутились в подземелье, которое, судя по сырости, располагалось под рекой. В полутемной зале заседал священный трибунал, и члены его в черном облачении сидели за столом, таинственные и страшные. Черный Боб знал об инквизиции только понаслышке и теперь, столкнувшись с ней впрямую, порядком струхнул.
– Подойдите ближе, падре Вельчек, – произнес кто-то на латыни. – Подойдите ближе. Мы нуждаемся в вашей помощи и просим об услуге.
Один из инквизиторов встал и указал куда-то в угол:
– Взгляните на этого фламандца, он недавно прибыл в Саламанку, и мы подозреваем, что явился он распространять лютеранские сочинения и что сам он – тоже еретик. Но он изъясняется на каком-то дьявольском наречии… Вот мы и подумали, что коль скоро ваше преподобие немец…
– Я никого не вижу, – сказал Вельчек, желая досадить инквизиторам, хоть сразу разглядел не только лежащего в углу фламандца, но и затаившегося у того внутри беса. Он не успел тотчас распознать, кто именно там был, но запах бесовщины учуял немедля.
– Не желаете ли, падре, воспользоваться вот этим светильником? – спросил один из инквизиторов.
Взявши светильник, Вельчек подошел к пленнику и пнул его ногой:
– Кто ты такой и что тебя привело сюда? – спросил он по-фламандски.
– Я – Надоеда. Явился переговорить с тобой…
– И лучшего способа найти не сумел…
– Никогда не думал, что монахи бывают такими лютыми… Пособи, будь другом, может, они отступятся. Назавтра мне нужно воротить тело в целости и сохранности, а эти вон как его изметелили.
Вельчек доложил замершим в ожидании инквизиторам:
– Это фламандский купец, его зовут Рёйсбрук[8]. О чем вашим милостям угодно его спросить?
– Проверьте, как он знает «Римский катехизис».
– Будет ли мне позволено присесть?
– Коли вам, падре, это необходимо…
– Осмелюсь напомнить о своем недуге…
Ему принесли табурет, и он сел. Потом снова заговорил с фламандцем:
– Слушай, Надоеда, давай-ка притворимся, будто ведем беседу, времени это много не займет, а потом они тебя небось отпустят. Ты должен говорить поболе моего, так что давай выкладывай, с чем тебя прислали. Да говори так, словно отчитываешь что по памяти – отвечаешь урок по Катехизису. Пусть думают, будто я тебя проверяю.
Фламандец слегка приподнялся. Раздался стон.
– Что желают знать святые отцы?
– Не еретик ли ты.
– Для них, видать, еретик, я исповедую кальвинизм.
– Это как же? – спросил, опешив, Черный Боб.
– Да, несколько лет я провел в теле одного французского гугенота, и он обратил меня в свою веру.
– Шутить изволишь? Мы, бесы, исстари были католиками.
– Так то раньше. Но потом Лютер объяснил поразительные вещи. Хотя лютеранство, конечно, не по нам – чересчур уж сентиментально. Но вот логика Кальвина безупречна! Никому из наших с ним не потягаться. Эх, а как он рассуждает о Дьяволе!
Черный Боб взглянул на
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 105
