Галина, не разбирая ног, бежала из этой чертовой администрации. Испугалась так, аж поджилки тряслись.

Как он орал! В каком был гневе! Не убеги она вовремя, раздавил бы как букашку и глазом не моргнул!

Это все Николаша и его «блестящий» план! Расписал все красиво, что толстосум испугается за свою репутацию и непременно сам предложит денег, чтобы рот ей заткнуть. Что обязательно поверит в ее рассказ, если она будет убедительной.

Не верила Галя в успех этой сомнительной операции, но попробовать все-таки решила, а что — попытка не пытка. Ну прогонит и прогонит, а вдруг нет, и выгорит?

Сначала тушевалась, вон как там все богато, в администрации этой, и сам он важный такой, на пальце перстень золотой, а потом увидела, как Набиев изменился в лице, услышав о дочери, как побледнел, взяв в руки фотографию, так совсем расслабилась и даже получала удовольствие от игры, ощущая себя великой актрисой, коей в молодости мечтала стать.

Он и краснел, и бледнел, и потел, пытался отпираться сначала, но видела Галя, что попался на крючок ворюга. А когда тот пять миллионов предложил, чуть в обморок не упала от счастья! Это даже больше, чем они с Колей предполагали! Ну раз пять есть, и он так легко готов с ними расстаться, значит, есть и двадцать, решила она и озвучила сумму. Тут-то и прогадала: выкинул он ее взашей, чуть охрану не натравил, еле ноги унесла.

Шла она теперь домой и корила себя за алчность — взяла бы предложенные деньги и жила себе припеваючи. А теперь осталась у разбитого корыта. Еще и Коля дома наругает — он ее с деньгами ждет, как вот теперь оправдываться...

Николаша — не герой ее романа, но все не одна вечера коротает. И выпить есть с кем, и поговорить по душам. А то, что в прошлый раз по лицу кулаком съездил — так это он не со зла, извинился же потом, бутылку ее любимого грузинского «Киндзмараули» принес. Дорого, но сказал, что для любимой не жалко...

Любимой!

Эх, жаль, что не вышло ничего с Набиевым, ну ничего. Жили они как-то раньше без этих денег и дальше проживут. Хорошо, что ментов не вызвал, и на том спасибо.