Семён встретил далёкие её глаза твердо, с ожесточением.

Анна прошла к вагону, гордо подняла голову, но казалась очень усталой, неестественно напряжённой. Волосы, как шлем, прикрыли сверху загорелый лоб.

Воздух отстоялся за ночь, как вода. Далеко в степи поднялось белое облако пыли, видимо, проходила машина. Солнце было мутно-красное спросонья, и пыль точно пылала.

Семён, глядя вдаль, глухо сказал:

— Ты, Николай, за пощёчину меня прости. А за срыв работы перед коллективом сам уж прощенья проси.

Анна круто остановилась, обернувшись, в упор посмотрела на мужа. Тот, метнув на неё взгляд, пролепетал:

— За работу не беспокойся, хозяин, выправимся…

Над степью враз запели жаворонки, будто подбросили лёгкие блестящие дутые бусы, обронили и раскололи их неосторожно. Снова собрали бусы в витую нитку, летели с ней, поднимаясь всё выше, стараясь растянуть её, соединить этой блестящей и звонкой бечевой и небо, и раскалённую сияющую степь.

Вдали перекликались тракторы. Колонна грузовиков, нагружённых мешками с зерном, гудя, промчалась со станции в глубь степи. Из одной машины неслась горячая песня.

Семёна охватило спокойное настроение. Утопая ногами в пластах тёплой земли, он медленно направился к тракторам.

Информация об издании