- Не хочешь домой? – переспросил он, прервав ее размышления. – А чего хочешь?

- Мне на равнине понравилось, - она снова прямо на него взглянула. – Здесь тепло. Теплее, чем у нас в горах. Деревья и трава всегда зеленые, снег редко бывает. И города красивые. И одежда у людей красивая. И заработать несложно – я сильная, всякую работу выполнять умею. Я слышала, что есть город, который стоит у моря. Вот, ходила, море искала, никогда не видела!

- Ты море хотела увидеть? – переспросил он.

Накато кивнула, глядя на него сияющими глазами.

- В этом городе правда есть море, обо? Или меня обманули?

- В этом городе есть море, - незнакомец кивнул, оценивающе глядя на нее. В чем-то она, кажется, совершила промах – но в чем? – Ты говоришь, что сбежала с мужчиной. И не боишься никакой работы.

- Я умею таскать товары, подметать, растирать краску, - перечислила девушка. – Я сильная!

Тьфу ты! Занесло ее. Будто она совсем глупая, не понимает, к чему он ведет! Скорее бы он переходил к делу. Не говорить ведь самой, что готова и наложницей стать. Это уж совсем нескромно.

Благо, собеседник ее не стал мяться. Сговорились быстро, и мужчина, назвавшийся Отино, повел ее за собой.

Глава 3. Служанка

Мягкая перина.

Боги и духи, когда она в последний раз спала на мягкой перине?!

Накато и забыла, каково это. Перина и шелковая гладкая простынь. И мягкое, ласкающее кожу покрывало. И подушка – роскошь, которой не было в каморках доходных домов. Да, без всего этого можно обходиться. Но боги, какое удовольствие, когда это все есть!

В широкое-широкое окно просачивались лучи только-только взошедшего солнца. Они отражались от полированных боков медного кувшина с напитком, стоявшего у постели.

Захочется пить – и ходить никуда не нужно: налей и пей, лежа в постели. Напиток утром приготовила и принесла служанка, пока она спала.

Теперь у нее есть даже своя служанка. Да и вообще, Отино снял для нее половину верхнего этажа дома в чистом приличном районе. Для Накато это было в диковинку – не жить в доме нанимателя, а встречать его в съемном жилище. Впрочем, для нее так даже проще и удобнее. Не нужно находиться постоянно под десятками чужих глаз, ютиться в одной комнатке, по соседству с другими наложницами, музыкантшами и служанками. Не придется отчитываться, если вздумает куда-то выйти. Да и дом – в одном из лежащих близко к центру кварталов.

Чуть прошуршала отодвигаемая перегородка. Внутрь заглянула опасливо служанка.

- Ох, госпожа! Ты уже проснулась. Доброго утра! – прощебетала она.

- Доброго утра, - отозвалась Накато.

- Я сейчас принесу завтрак!

Возразить она не успела – служанка скрылась. Что ж, завтрак так завтрак. Поест в постели – никогда прежде не доводилось.

Та появилась спустя короткое время с громадным подносом в руках. Накато глазам не поверила – такой поднос мог предназначаться для нескольких мужчин! Она недоверчиво оглядела принесенное богатство.

- Ты правда считаешь, что я столько съем? – протянула она.

- Прости, госпожа, - служаночка потупилась. – Я принесла все, что было, потому что не знала, что ты любишь. В следующий раз я принесу меньше, то, что ты скажешь…

- Спасибо тебе, - искренне поблагодарила Накато.

Ей чем-то понравилась эта девушка – такая юная и наивная. Даже удивительно, что она оказалась служанкой Накато, а не наоборот. И отчего хозяину она не приглянулась своею свежестью? Подумаешь – чуть вытянутое личико с крупноватым носом. Зато глаза – большие, навыкате, темно-карие. В степях женщины с такими глазами ценились.

- О, - вид у служаночки сделался растерянным. – Ты такая добрая, госпожа, - она поклонилась, и Накато покоробило поневоле – давно ли она сама так же кланялась! – Ни одна из девушек, что здесь жили, никогда не говорила мне спасибо… ты добрее многих из них.

- Спасибо на добром слове, - от растерянности Накато не заметила, как повторяется. – Я постараюсь не обижать тебя…

Добрее многих других! И много ли девушек жили здесь до нее? Пожалуй, не стоит торопиться и устраивать служанке допрос. Успеется.

Она взялась за завтрак. Служанка, убедившись, что от нее пока что ничего не нужно, вышла. А ведь Отино привел ее сюда уверенно. Видимо, давно снимал эти комнаты. И служанка здесь явно давно. Сама проболталась – не ее первую застала здесь.

Впрочем, что ей за дело? Для нее это – всего лишь временное пристанище. До тех пор, пока она не разыщет своего сына.

После завтрака девушка потребовала себе ванну. Мыться – заявила служанке, явившейся помогать – будет сама. Так привыкла. Та вроде как слегка удивилась, но безропотно ушла, оставив ее в роскошной купальне одну.

*** ***

Накато сняла с руки широкий кожаный ремешок, который носила как браслет. Морщась, отлепила намокшую полосу.

Засочилась кровь. Браслет из толстой грубой кожи она носила не ради украшения, а чтобы прикрыть незаживающую рану.

Меньше двух лет назад на ее руке красовалась небольшая татуировка – печать, оставленная колдуном. Ее хозяином. Печать, заставлявшая ее повиноваться беспрекословно. Однако хозяин сгинул. А кусочек живого тела с печатью вырезали.

Насколько стремительно заживали на ней самые серьезные раны – даже те, что считались смертельными – но на том месте, где прежде находилась татуировка, порез не заживал.

Первым делом она промыла осторожно рану, посыпала целебным порошком из сушеных трав, которым разжилась еще по дороге в Ошакати. Глупость, конечно. Ясно, что рана не затягивается из-за своей колдовской природы.

Была бы это обычная ссадина или порез – давно все затянулось бы, не оставив и шрамов! Рану эту она получила за много декад до рождения сына. Ее хозяин – колдун – сгинул. А другой колдун срезал с ее руки кусок кожи с мясом и с татуировкой-печатью. Печать эта могла открыть тайник ее сгинувшего хозяина, если приложить к охранному знаку. Должно быть, из-за этого кусок ее тела и понадобился.

Накато изводила всякие целебные снадобья скорее по привычке. И из смутного опасения – как бы рана не загноилась.

Стоило бы показать ее какому-нибудь чародею. Но она остерегалась. Кто знает, как поступит колдун, увидев, что она была некогда игрушкой одного из чародейной братии? Может, возьмет плату и поможет. А может, у них