Албасты неверящим взглядом уставилась на колдуна. Человек, получивший над ней власть добровольно отдавал ее за то, чтоб она достигла какой-то нелепой горы? Человек, верно, совсем выжил из ума. Но приказ есть приказ, и, повинуясь ему, лобаста развернулась, поправила свалившиеся с плечей груди и медленно поковыляла в куда-то в сторону юго-востока.

Архип долго смотрел ей в след, сперва в спину, а после просто в направлении, куда ушло чудовище, и размышлял, а правильное ли решение он принял? Да, он знал, что убить албасты невозможно, хоть режь на кусочки, хоть до пепла сжигай, она все опять их мельчайшей частицы народится, вопрос одного лишь времени. Ничего в этом свете не боится. Но не лучше ли было заковать ее где-нибудь здесь на Поясе в пещере? И тут же покачал головой, нет, люди идут в эти места, еще лет сто — двести и все горы перероют в поисках злата и железа. А может и чего еще. А так… Ну пусть идет. До Тибета путь неблизкий, особливо, ежели направления не знать, а как дойдет, глядишь, там и замерзнет на вершине, в спячку-то она с голодухи может и впасть. Глядишь, снегом заметет где на вершине да и останется там до скончания времен.

Поиски чудовища не были для Архипа чем-то особо сложным, поскольку нежитью она не была ни особенно сильной, ни умной, да и к любому, даже самому распростейшему колдовству была неспособна. Только и славилась, что запредельной прожорливостью, выглядя при этом всегда так, словно вот-вот сдохнет от истощения, и куда только все девалось, да невероятной даже для нежити живучестью. Он просто пошел по кровавому следу, оставленному чудовищем после того, как оно растерзало молодую и глупую парочку, решившуюся вопреки желанию враждующих меж собой семей, сбежать в город и жить там вместе. Вот и пожили. Ловушку, правда, пришлось готовить довольно долго, горючую смесь даже на лошади вез, благо, знал про феноменальный нюх лобасты и до нужного момента от нее скрывался. Не первый раз на охоту выходил, были давно отработанные способы спрятаться даже от самого внимательного внимания. В последний момент, правда, чуть было все не накрылось медным тазом, когда неуклюжая и неповоротливая обычно тварь проявила какие-то чудеса ловкости и буквально выскользнула из закрывающегося капкана. Но благо Господь смилостивился, тварь при побеге обронила гребень. А владеющий гребнем лобасты может ей приказывать, ежели, конечно, знает как. Архип знал. Чем и воспользовался.

Тщательно осмотрев бывшее место обитания чудовища, больше просто потому, что привык все дела доделывать до конца, чем с какой-то осмысленной целью, и совершенно ожидаемо не найдя ничего, окромя обглоданных костей, которые по возможности и собрал для дальнейшего погребения, Архип побрел в сторону спрятанной в недалекой рощице телеги, прикинув, что надо будет охотников направить место выжечь. А то еще какая-нибудь тварь заведется… Любит всяческая дрянь заброшенные человеческие жилища спасу нет.

Глава 25

Еще на подъезде к Крапивину, с вершины одного из близлежащих холмов Архип разглядел необычный предмет в центре села, около старостиного дома. Ему не нужно было даже доставать подзорную трубу, которой, впрочем, у него и не было, или усиливать свое зрение чародейским образом, что он, впрочем, конечно же сделал, чтобы догадаться, что это был путевой экипаж. Скорее даже комфортабельная карета. Отсюда и до самого Чернореченска в таковом никто не ездил, а значит прибыли городские, прикинул очевидное колдун. А городским тут ежели и есть что делать то только по делам Волшебной Коллегии, письмо которой было отправлено первым же нарочным, едва только по весне утихомирилась погода да появилось возможность до этого самого города доехать. С тех пор прошло неполных три месяца и Архип, грешным делом, уж подумал, что письмецо его, как такое часто бывает, затерялось где-то в недрах неповоротливого механизма могучей Империи, и со своими проблемами ему придется разбираться самостоятельно. Положа руку на сердце, особой помощи из уезда или даже губернии не слишком-то и ждал, не того полета там птицы, чтоб с восставшим из мертвых чернокнижником хоть какую-то помощь оказать. Тут только бумажки писать горазды, да стращать Петербургом. Но раз прислали, то придется иметь с ними дело, хочешь — не хочешь.

И с этими мыслями Архип свернул в объезд сельского центра, намереваясь околицей пробраться к свою избу, что находилась по другую сторону за сельским тыном. Не хотелось ему сейчас, двое суток питавшемуся солониной да спавшему урывками и то в седле, сейчас разговаривать с напыщенными городскими неумехами, возомнившими себя магистрами тайных искусств. Лучше уж поесть горяченького да принять баньку. А потом уже на легкую голову можно и с гостями дорогими пообщаться.

Дома никого из своих женщин: полюбовницу — вдовую купчиху Дарью да татарскую приблуду, то ль ученицу, то ль уже падчерицу Айрат, Архип не застал, но его это не слишком расстроило. Дома было чисто, в печи стояла гречневая каша с мясом, и свежеиспеченных хлеб, а хозяйства он отродясь не держал окромя аптекарского огорода, так чего было деловой бабе, некогда в одиночку принявшей хозяйство умершего мужа, да не промотавшей, а удесятерившей за годы его капиталы, да молодой девахе, красотой своей наповал сшибавшей любого от едва научившихся ходить, до ходить уже разучившихся дома затворницами сидеть? Пущай вволю гуляют с людом общаются. Закинув гребень в специальный сундук, где уже лежала ржавая двузубая вилка да старый топор да перехватив его накрест цепями, колдун отправился затапливать баню. Погоня за лобастой выдалась пусть и нетрудной, но долгой и выматывающей, а проведенные в седле ночи холодными и промозглыми, не вершина лета все-таки, и после них страсть как хотелось старые кости погреть вдоволь.

За раскаленной баней — первейшего средства от стылости и усталости в членах, Архип устроил себе сытный и отнюдь не бесхитростный обед. Обе бабы его, что молодая, что постарше, были на редкость во всяком вареве искусны, превращая даже, казалось бы, привычную