Белка-то удрала, — с досадой подумал Громняр, сжимая кулак. — А вот орки меня чуть не слопали. Еле ноги унес, отбивался камнем. Я потом неделю каждый шорох за орка принимал, даже ветер в кустах. С тех пор белок не ем — плохая примета.

Сразу за этим воспоминанием накатило другое, ещё более яркое и горькое. Узкая тропа в Гривэле, зажатая между скал. Громняр и ещё один тролль внезапно сталкиваются с орчим патрулем. Их — много, злых, ощетинившихся железом. Троллей — всего двое и безоружных. Драться — верная смерть.

Пришлось залечь в колючих кустах, впиваясь лицами в холодную землю. Они затаили дыхание, пока мимо, в двух шагах, проходили эти зеленокожие, громко переругиваясь на своём рычащем наречии.

А у одного из них за потёртым кожаным поясом болтался солидный кусок вяленого мяса… от него шёл такой соблазнительный, сводящий с ума запах! Громняр чуть не выскочил из укрытия, повинуясь порыву голода. Потом всю ночь во сне этот проклятый кусок снился, и он бежал за ним, протягивая руки, но не мог догнать.

— Скоро, Громняр, скоро, — успокоил его Листван, помешивая похлёбку и с лёгкой улыбкой наблюдая, как тролль облизывается. — Еще немного терпения. Это блюдо утолит даже самый сильный голод, поверь мне.

Наконец, дымящаяся похлёбка была готова. Тролли с опаской зачерпнули первые ложки. Валун недоверчиво разглядывал в своей огромной деревянной чашке размягчённые, разварившиеся кусочки тыквы и репы.

— Это… жевать почти не надо? — пробасил он, с удивлением ощущая во рту непривычную, нежную мягкость. — А где хруст? Где нужно приложить силу? Вот орков когда…

В его памяти чётко всплыла сцена из времён скитаний по Гривэлю. Поваленный на землю орк в грубых, потрёпанных доспехах. Рядом с ним сидит молодой, но уже не по годам крепкий Валун. И с аппетитом, громко чавкая, обгладывает сочный кусок мяса с бедра поверженного врага, довольно урча себе под нос.

— В Гривэле один раз повезло, — громко и с гордостью сказал Валун, облизываясь от жирных воспоминаний. — Наткнулся на десяток орков, которые что-то там не поделили. Ну, я и поделил их… на завтрак, обед и ужин. Вот тогда я наелся от пуза! Мясо — оно понятное. А это… — он ткнул ложкой в похлёбку, — как его есть-то? Вроде и сытно, а зубы скучают, работы нет.

— Аккуратно зачерпываешь и проглатываешь, Валун, — терпеливо, будто ребёнку, объяснил Листван, наглядно показывая, как правильно держать деревянную ложку. — Не нужно рвать и грызть, как добычу. В этом блюде — вся сила земли и солнца, ему не нужны твои клыки.

Громняр, поколебавшись, зачерпнул ещё ложку, подул на неё и отправил в рот. Он медленно прожевал, прищурившись, будто прислушиваясь к собственному желудку.

— Хм… а ведь неплохо! — неожиданно признал он. — Тепло как-то изнутри… и живот вроде успокаивается, перестал урчать. Может, в этой вашей траве и правда что-то есть? — Он сделал ещё один глоток. — Хотя, признаться, после хорошей орчьей ноги, пожаренной на углях, все это кажется… безвкусной травой. Без борьбы, нет вкуса победы.

Другие тролли, оставшись без чуткого руководства своих загадочных союзников, принялись за готовку с разрушительным энтузиазмом. Они жарили зёрна на открытом огне, как куски мяса, отчего те чернели и разлетались угольками. Морковь варили целиком в огромных котлах, будто это были слоновьи кости, предназначенные для бульона невиданной крепости. Пшеницу же пытались молоть, просто колотя по ней увесистыми камнями, поднимая тучи пыли и превращая драгоценное зерно в труху.

Эльфам потребовалось поистине бесконечное терпение и десятки наглядных уроков. Они терпеливо объясняли этим здоровякам азы кулинарии: как молоть зерно на каменных жерновах, а не дробить его кулаком; как замешивать тесто; как варить супы, а не выпаривать воду до дна котла; как запекать овощи в углях, а не сжигать их дотла.

Особенно сложно было убедить привыкших к сырому мясу троллей в том, что некоторые растения нужно подвергать тепловой обработке. Их желудки, привыкшие к грубой пище, с недоверием относились к мягкой варёной мякоти.

Но постепенно, благодаря настойчивости эльфов и живому любопытству самых юных троллей, новые, странные, но ароматные блюда начали появляться на их грубо сколоченных столах. Они добавляли непривычное разнообразие в рацион и с каждым днём вызывали всё меньше насмешек и всё больше одобрительного урчания в сытых животах.

* * *

Прошло много тролльих поколений с тех пор, как тёмные эльфы впервые показали им, что можно брать у земли пищу, а не только охотиться за ней. Легенды о тех первых, нелепых уроках земледелия передавались из уст в уста, обрастая всё более комичными подробностями о троллях, рычащих на семена, и о попытках забить колосья в землю, как гвозди.

Однако, несмотря на забавное начало, земледелие прочно вошло в быт племени. Теперь уже никого не удивляла картина, как огромный тролль неспешно, с наслаждением грызёт сочную морковь, будто семечку, или с громким хрустом откусывает кусок сырой капусты прямо с грядки.

Тыквы, запечённые в углях до медовой мягкости, стали любимым лакомством детей, а густые супы из корнеплодов и злаков — привычной частью ежедневного рациона. Даже самые старые и консервативные тролли, некогда с недоверием относившиеся к траве, теперь с удовольствием похрустывали сладкой репой, запивая ее родниковой водой.

Резегеш стал для них не просто охотничьими угодьями, а щедрой кормилицей, прочно связав судьбу переселенцев с этими плодородными угодьями.

* * *

И все эти долгие годы племя хранило память о Тагруне. Его мудрость и сила стали легендой, а основанное им поселение процветало. Когда минуло пятьдесят лет с момента его чудесного появления, никто не придал этой дате особого значения. Тогда ещё не было ни слова "Макут", ни верований, чтобы объяснить его необычную природу.

Его исчезновение — такое же внезапное, как и появление, словно он растворился в утреннем тумане, — повергло троллей в глубокую печаль и растерянность. Хотя многие отказывались верить, что он покинул их навсегда. В сердцах троллей теплилась упрямая надежда, что однажды он вернётся, когда племени вновь потребуется его помощь.

Именно тогда, пытаясь осмыслить потерю, они начали складывать первые крупицы своей веры — веры в высших существ, приходящих на помощь в трудные времена и исчезающих, когда их миссия завершена. И по сей день тролли верят, что высшая сила присматривает за ними. И новый Макут явится, когда племени вновь будет грозить смертельная опасность.

В тот самый год, когда Тагрун исчез, спокойные и сытые дни племени в Резегеше оказались