— И ты всерьёз рассчитываешь, что я во всю эту чушь поверю? — Катерина металась по гостевой комнате, будто тигрица в клетке. Не хватало только длиннющего полосатого хвоста, которым она лупила бы себя по бокам.

— Документы оказались испорчены. С этого всё началось, — равнодушно пояснил Андрей, не трудясь пускаться в долгие объяснения. Какая ему, в общем-то, разница, верит она или нет?

— Так, может, твоей подчинённой лечебную пилюлю прописать? От криворукости!

— Катя, я понимаю, ты расстроена, но прошу тебя, следи за языком.

Она притормозила, уставилась на него горящими глазами:

— А иначе что? А?

— А иначе этот разговор завершится сейчас же. Сама выбирай: можешь вернуться с нами домой, можешь остаться в коттедже до срока выезда. В конце концов всё оплачено.

— Как ты можешь так говорить? — пробормотала она, разглядывая его лицо, будто впервые видела. — Как ты можешь быть таким жестоким?

Андрей вздохнул. И правда, как?

— Ты во многом мне помогла.

— Это ещё что значит?

— Твои истерики накануне.

— Да я волновалась как не знаю кто! — снова вскипела она. — Я там места себе не находила, пока ты тут… не пойми чем занимался с этой своей… сотрудницей.

— Мы с моей сотрудницей занимались тем, что пережидали непогоду.

— Андрей, господи, ты сам-то себя слышишь? Ты хоть понимаешь, как… как ты выглядишь? Да у тебя при одном только взгляде на неё едва слюна на пол не закапала! Как это… как это вообще возможно?! Она что, опоила тебя чем-нибудь?!

Опоила… Если бы. Все эти годы он скорее мучился от жажды. И только сейчас начинал понимать, насколько, оказывается, эта жажда была велика.

Разговор начинал его тяготить, а Катины визги ввинчивались в мозг, будто свёрла. И на черта он раньше всё это терпел, одному богу известно.

— Кать, прекращай драматизировать. Вспомни наш первый с тобой разговор.

Она смотрела на него злобно, почти исподлобья, но не спешила с ответом. Видимо, чуяла какой-то подвох.

— Не помнишь? — усмехнулся он. — Даже странно. Но я напомню. Ты предложила мне сделку, Кать. Сделку.

Ну вот, начала припоминать, потому что красивое лицо тут же сморщилось, будто она только сейчас всерьёз осознала, что действительно проигрывает.

— Я… старалась говорить твоим языком.

— Я не просил тебя под меня подстраиваться. И никогда не пытался переделать тебя.

На это ей тем более нечем было ответить, потому что сказанное было чистой правдой.

— Ты сама предложила согревать друг другу постель ровно до тех пор, пока кто-либо из нас не отыщет себе пару. Ну как, припоминаешь?

— Андрей…

— Ответь.

Она выпрямилась, демонстративно подняла подбородок, посмотрела ему прямо в глаза и отчеканила:

— Припоминаю.

— И наверняка помнишь, что ничего с тех пор в нашей сделке не менялось. Мы жили, считай, по накатанной. Мы никаких клятв друг другу не давали. Мы были вместе, пока это устраивало обоих. Не берём в расчёт твои периодические приступы сомнений в моих к тебе чувствах, обвинения в безэмоциональности и прочую чепуху. Я понимаю, тебе становилось скучно. Я ничего сверх нашей сделки тебе не предлагал и никогда не кормил обещаниями. Поправь меня, если я где-то погрешил против истины.

Катерина молчала. Но когда всё-таки заговорила, тон её изменился. Видимо, окончательно смирилась с тем, что истерикой делу не поможешь.

— Удивительно, как ей это удалось... Как ей удалось тебя заполучить?

— Не поверишь. Ей и делать ничего не пришлось.

Он понимал, что это прозвучит жестоко, но предпочитал правду. Ни к чему унижать Катерину ложью из сострадания.

— Вот, значит, как?..

— Оказывается, она заполучила меня ещё несколько лет назад. Просто понял я это не сразу.

— Не сразу… А она?

— А она и подавно.

Катерина неожиданно усмехнулась — печально, почти мрачно.

— Так вот для кого ты копил всю свою страсть и всю свою нежность. Ты же огненный, Волков, огненный до мозга костей. Видела тебя на спаррингах с Фроловым. На тренировках твоих. Энергия через край, яростный и живой. А со мной…

— Катя, я никогда с тобой не притворялся. Я действовал так, как подсказывало мне…

— Сердце?.. — перебила она и тихонько фыркнула. — Ладно уж мне, но себе-то не ври. Знаю я теперь, какой ты, когда тебя сердце ведёт. Только что видела. Когда эта твоя Миронова показалась.

Андрей не стал возражать. Не имело смысла. Катерина ни в чём против правды не погрешила.

— Послушай, — он шагнул к столу у окна, открыл верхний ящик, вынул оттуда плоскую коробочку. Ему не терпелось поскорее оборвать всё, что ещё хоть как-то их связывало. Покончить со всеми обязательствами здесь и сейчас, полностью освободиться. — В этом нет никакого символизма. Просто покупалось для тебя. Возьми. С Наступившим.