Платон тоже злится. Решительно отвечает:

— Ир, это не эмоциональные качели, а высокая температура. Я тебе уже говорил, скажу ещё раз: не надо ничего ждать: я люблю тебя любую: и истеричку, и взрывную, и тихую, и серьёзную, и весёлую.

Слёзы все ещё у меня текут, но вместе с ними я теперь и улыбаюсь. Наваждение последних дней проходит. Из-за туч снова выглядывает солнце.

Температура больше не поднимается, врачи делают контрольное УЗИ.

— С ребёнком все хорошо, активный. Вирус был, как мы и думали, для ребёнка нестрашный, — говорит врач на английском, Платон мне все переводит. Потому что от стресса я вообще ничего не соображаю. Да и английский не на таком хорошем уровне знаю.

Затем Платон задаёт вопрос, и я интуитивно понимаю, что он спрашивает про пол ребёнка. Замираю, когда врач водит по моему животу и пытается все разглядеть.

Следующую фразу я понимаю без перевода „Boy“! Мальчик! Сын.

Платон смотрит на меня со счастливой улыбкой:

— Ира, у нас сын! — говорит мне.

У меня снова слезы. Только на этот раз от счастья.

Через день меня выписывают, и мы едем в Рим. Это последний город нашего путешествия. Там мы планируем прожить месяц. А затем решить, что будем делать дальше: вернемся в Россию? Переедем или останемся на прежнем месте?