Сколько я себя помнил, у меня всегда были кошки или собаки. Здесь бродило множество собак и кошек, которые остались без хозяев. Люди, покинувшие Опытное, оставили их здесь и им приходилось выживать, в диких условиях добывая себе пропитание. У животных, которые выросли среди людей, нет адаптации к самостоятельной жизни. Они могут жить только в слиянии с человеком — в связи с выученной беспомощностью и зависимостью от человека. Когда город опустел, они могли прийти только к военным. К нашему подвалу стали стекаться банды бродячих кошек и собак. Для меня было больно наблюдать, как эти породистые беззащитные животные страдают по вине человека. Я при каждом удобном случае старался подкормить их, чем мог. Но на всех одного меня не хватало. Я видел, что и Серега заботится о них, как может. Мы помогали им выживать, а они помогали нам оставаться людьми и сохранять способность к сопереживанию. Животных любить было проще, чем людей.

— Пригреть бы хоть одну, да боязно, — сказал «Бас», когда мы кормили собак.

— Это почему?

— Так они же привыкают. Пригреешь ты ее, она привыкнет, а потом что? Вывозить-то нам ничего нельзя. Да и убить могут. А люди их уже однажды предали.

— Это точно, — согласился я тяжело вздыхая.

Паранойя

Возвращаясь с позиции в подвал, я заметил огонек в небе и как будто услышал жужжание пропеллеров.

«Птица! Нас точно пасут тут!», — мелькнула в голове мысль.

Я ускорил шаг и стал перемещаться зигзагами, ожидая сброса ВОГа.

БПЛА стал грозным оружием современной войны. То, что задумывалось как развлечение и способ помочь человеку в его повседневной жизнедеятельности, автоматически, как это постоянно бывает в истории, поступило на службу в армию. «Птичками» вели разведку и доставляли боеприпасы и воду подразделениям, которые попадали в окружение противника. Ими же уничтожался противник при помощи сбросов ВОГов. Портативное и не требующее больших затрат ресурсов удобное устройство могло даже ставить мины в глубоком тылу противника. Как говорили мне ребята из РЭБ: порой в районе Бахмута в воздухе одновременно находилось до сотни «птичек» разного назначения. Этой ночью я увидел одну из них, которая наблюдала за нашим новым местом дислокации.

— Братан, — обратился я к дежурному из подразделения РЭБ, — там у входа птичка с «ночником» пасет нас сто процентов.

— Не видел, — ответил он и посмотрел на меня с недоумением.

— Точно тебе говорю!

— Смотри.

Он стал мне показывать радар.

— Нет ничего. Это глюк твой. Там просто звезды.

— Хмм… — Не веря ему я не поленился вернуться к выходу и еще раз осторожно выглянул из подъезда, пытаясь найти «птичку». Жужжания не было, а звезда, которую я принял за нее, так и висела над землей, не торопясь куда-то улетать или сбрасывать на меня смертельный груз.

— Параноишь? — спросил меня мой вояка.

— Устал. И город близко. А я там особо не воевал никогда.

— А в окопах воевал? Ты же разведчик. Больше к горам привык. Теперь привык и к полям. И к городу привыкнешь.

— Я в городе в боевых последний раз участвовал в Грозном. Когда мы засады делали в Октябрьском районе на минометы кочующие или боевиков одиночных. Вот и весь опыт.

— У тебя впереди еще семь месяцев полноценных боев. Видишь, пересчитали там в штабе. Видимо, понимают, что с наскока город не взять. Прикинули примерно, сколько нужно и все. Контракт — это как присяга. Ты же знаешь все эти фазы принятия по «модели проживания потери Кюблер-Росс»: отрицание, злость на себя или других, торговля и попытка договориться с судьбой и Богом, депрессия и апатия, и, наконец, активная фаза принятия. Ты сейчас где?

— Судя по всему где-то между апатией и депрессией. Проживаю принятие неизбежного и грущу о невозможности изменить что-либо. Пятисотититься я за вариант не рассматриваю, а все остальное ведет к принятию неизбежного — скоро мы возьмем поля и войдем в частник.

Из общения с самим собой меня вывела группа эвакуации, которая вернулась с передка и притащила раненого. Я пропустил их внутрь и подумал, что им, возможно, в чем-то хуже, чем мне, и от этого осознания стало спокойнее.

Соседи разведчики

Рядом были позиции соседей из взвода РВ нашего седьмого отряда. Я по-прежнему общался с «Елкой» — командиром штурмовой группы разведчиков, который окопался в ДК в ста пятидесяти метрах от нашего подвала. Мне было интересно, как они ведут боевые действия и какие используют тактические приемы и стратегические фишки.

Любознательность на войне, как и в жизни — это залог повышения личной выживаемости и, как следствие, выживаемости подразделения. Чем больше ты учишься у других, тем больше ты знаешь и умеешь как военный. Твой уровень профессионализма растет. Почему маленький городишко Рим стал столицей империи, в которой Средиземное море было внутренним? Рим учился у побежденных. Любое техническое и военное новшество, которое они видели у противника, они тут же ассимилировали в свою цивилизацию. Дороги, акведуки, построение легиона, катапульты и флот. Все, на чем держалось Римское могущество, было почерпнуто у побежденных соседей. Тем же самым занимался и Чингиз — хан. Как только он захватывал город, он отделял всех ремесленников и использовал их труд на благо своей империи. Завоевав Китай, он воспользовался всеми благами этой старейшей цивилизации: стенобитные машины, администрирование и сотни других премудростей вошли в постоянный обиход его государства. Как только человек перестает учиться и осваивать новые техники в любой профессии, он умирает как профессионал.

Более продвинутый уровень — это человек, который сам создает новые техники и стратегии. ЧВК «Вагнер» давал прекрасные возможности рядовому составу придумывать новые способы штурмов и обороны. Личная инициатива на всех уровнях поддерживалась и поощрялась.

Возможность общаться с разведчиками давала мне возможность получать свежайшую информацию из первых рук. Как они готовят и ведут бой? Как они продвигаются и куда?

С тех пор, как мы помогали с наших позиций их группе заскочить в частник у заправки, они тоже отлично продвинулись: взяли частный сектор, который находился вдоль Артемовского шоссе, удачно штурманули десяток трехэтажек, которые стояли отдельным районом, и уперлись в огромный пустырь, за которым находилась следующая многоэтажная застройка города Бахмут. В нее входили: три высотки, стоявшие торцом к ним, и одна пятерка с одной трехэтажкой, которые были развернуты к ним своим фасадом. Общение с ними помогало