Пластиглаз замолкает.

Никто из нас не шевелится.

Пластиглаз подходит к окну и долго - кажется нам - смотрит на улицу.

– Сашка выжил. Его отправили в Ташкент. Таких ребят, без рук и ног, у нас называют «самоварами». У которых из всего, что было, один крантик и остался: У Сашки не осталось ничего.

Сейчас он у родителей, под Калугой. Я ездил к ним на выходные. Думаю, вы можете представить себе, к а к а я жизнь у человека без всего. Сашке недавно исполнилось двадцать пять. Это совсем немного. Чуть больше, чем вам сейчас.

Пластиглаз дёргает верхний и нижний шпингалеты, рывком - слышен треск бумаги - открывает одну раму, за ней - другую.

В класс врывается шум улицы. Серый тюль занавесок выгибается парусом.

– Зачем я это вам рассказал?.. - пожимает плечами Пластиглаз и достаёт из кармана пиджака пачку «Родопи». Чиркает спичкой и закуривает прямо в классе, выпуская дым в окно. Весенний ветерок заносит дым обратно.

Пластиглаз разгоняет его рукой, тушит сигарету о подоконник и выбрасывает в окно.

– Наверное, чтобы вы ценили то, что у вас есть. «Капитанская дочка» очень нравилась Сашке. Он учился в педагогическом. Любил рассказывать о Пугачёве.

Пластиглаз стоит у окна и мы вдруг понимаем, что он плачет. Своим единственным глазом.

– Урок окончен. Домашнего задания нет, - привычным бесцветным голосом говорит Пластиглаз. - Можете идти.

Никто не встаёт.

Мы сидим, не глядя друг на друга.

Танькины плечи - прямо передо мной - мелко подрагивают.

С улицы доносится трамвайная трель.