Но все уже понимают, чем закончится разыграный спектакль. В конце концов оплёванный москвич убирается из отряда несолоно хлебавши, без выигрыша, да к тому же принеся извинения «смотрящему» и арестантам за свой «косяк». Осуждённые расходятся: кто спать, кто опять к «телеку», кто обсуждать случившееся.

Тайга подзывает к себе Таранкина.

– Смотри, лох – последний раз! Ещё раз вляпаешься в блудную – лично порву тебе жопу на портянки!

И снова Тайга с Князем прикалываются колбаской да чайком в своих «аппартаментах».

– До Слоника дойдёт – «мутилово» может начаться, – говорит Алихан, поглаживая жёсткую щетину на подбородке.

– Хороший ты пацан, – похлопывает его по плечу Тайга. – Но выше фраера не подымешься. Многого не догоняешь. Ты что, в натуре считаешь, что зоной вертят все эти слоники, ёжики да бобики? Эх, Князь! Этих толстолобиков насовали на козырные места потому, что достойные каторжане нынче высовываться не хотят. Время смутное… Вот такую «урлу» и ставят «на положение». Пускай огольцы в авторитетов поиграют. Я бы и на отряд не пошёл. Люди попросили. Если Слоник захочет мне что-то предъявить, ему в момент хобот оборвут. Вот так. Ты по свободе помаракуй над тем, что я сказал. А сейчас кемарить пора. Нервная выдалась ночка.

Он подходит к окну и глядит во двор. Темно, пусто, мрачно. Накрапывает дождь.

– Да-а, праздничек…