Бегом пустился он по раскаленной дороге, задыхаясь и низко пригибая голову под палящими лучами солнца. А ведь за минуту до этого он божился, что не станет взбираться на гору даже ради папского нунция!

Он, верно, задумал что-то ужасное, и злорадное предвкушение мести придало ему силы. Не хочет ли он залезть как можно выше и швырнуть котят вниз с самой вершины холма?

Но нет, он направился к дому. В воротах его встретила белая кошка, – радостно подпрыгивая, она тыкалась носом в тугой узелок, где барахтались и пищали ее котята.

– Бери, негодница, – сказал "людоед", задыхаясь от жары и усталости, – получай своих гаденышей! На первый раз я тебе прощаю: ты ведь животное и не знаешь, с кем имеешь дело. Но в другой раз… смотри у меня, плохо тебе тогда придется!

Больше он не мог вымолвить ни слова: проклятия так и распирали его. Повернувшись спиной к кошке, "людоед" снова побежал вниз к своей повозке, призывая всех дьяволов преисподней на голову солнца, заклятого врага бедняков.

И хотя жара все усиливалась, бедному "людоеду" показалось, будто на него повеяло свежестью.

Перевод М. Абезгауз