Глаза Исы словно метнули искры в сторону Азимбая, схватив за косовище, он далеко отбросил косу.

- Не буду косить! Сам убивай человека, кровопийца! - взбунтовался работник и решительными шагами ушел в сторону с покоса.

Бай на его место поставил чернобородого табунщика. Указывая ему на Абди, стоявшего перед ним, с яростным хрипом выкрикнул:

- Секи его по ногам! Тварь поганая, вздумал перечить мне!

Ошалевший, перепуганный табунщик, заворотив черную бороду в сторону бая, не глядя перед собой, завел в сторону косу, собираясь махнуть ею. И тут Магаш и Дармен одновременно подскочили к нему.

- Стой!.. Башка дурная!

- Апырай! Ты что делаешь?

Лезвие косы свистнуло над самой землей, под ногами Абди, он быстро шагнул вперед и придавил стальную косу ногою. Затем, вырвав ее из рук чернобородого работника, разъяренный Абди в два счета переломил косовище и короткий конец его, вместе со стальным лезвием, взял в руки и выставил перед собой, как некое страшное оружие.

Мгновенно Сержан и Аскар, последовав его примеру, отобрали косы еще у двоих косарей и, выставив их наперевес, лезвиями вперед, двинулись на Азимбая.

Теперь уже Магаш и Дармен стали громко кричать на них:

- Эй, неразумные! Что вы делаете? Бойню тут хотите устроить? Придите в себя - обе стороны! Азимбай, останови своих! Абди, брось сейчас же косу!

Абди и его товарищи косы опустили, но бросать их не стали.

Азимбай соскочил с коня и стоял, темнее тучи, словно загнал весь гнев в себя. Приезжие тоже спешились, все стали большим кругом. Магаш намеренно повел разговор самым спокойным образом, в хорошем тоне. Это должно было попридержать, приугасить ярость обеих сторон.

- Сородичи, меня послал к вам отец мой Абай... Он просил передать, чтобы вы разрешили спор мирно, без ссоры, ругани, драки. Азеке, в первую очередь отец имел в виду тебя. Вот его наказ: «Если хочет иметь сено, пусть покупает. Даст цену по обоюдному согласию. Бесчинствовать же ему не стоит! Мы не одобряем всякое его насилие!» Так передал Абай-ага, твой старший родственник. И ты найди понимание его словам и приди с людьми к согласию!

После таких весомых, убедительных слов, высказанных с благородной сдержанностью, Азимбаю ничего не оставалось, - чтобы не выглядеть мелко и подло, - как отвечать в том же духе и тоне. Свою злобу, упрямство и строптивость он вынужден был укрыть приличными словами.

- Раз Абай хочет так думать, пусть себе думает. Я ничего не имею против того, чтобы в наши споры вмешивался, как посредник, мой старший родственник. Но если Абай приходится мне дядей, то его старший брат, Такежан, - мой отец! И что же мне делать? Абай повелевает «не коси!», отец приказывает «коси!» Он ушел в кочевье, оставив мой аул заготавливать сено. Магаш, дорогой, мырза Такежан не только отец мне, - он старший брат Абая, потому и для тебя - отец! И он приказал: косить здесь...

- Повеление неправедное, содержит произвол и бесчинство. Нас с тем и послал Абай, чтобы не допустить бесчинства.

- Так он считает наши действия несправедливыми? Что же, пусть так считает, но тогда он об этом должен сказать не мне, а своему старшему брату, пусть попробует сам остановить его!

- А ты, Азеке? Будешь косить, пока отцы наши станут выяснять дело?

- Конечно, буду косить. Я выполняю приказ, который дал мой отец. Магаш, ты когда-нибудь сам пробовал противиться воле своего отца? Не было ведь такого? Вот и я такой же. То, что Абай послал тебя ко мне со своим приказом, - это он зря! Не ко мне надо было обращаться, а к мырзе Такежану. Вот мои последние слова, и больше я ничего не скажу, знать ничего не хочу! Все, брат! Мои люди будут здесь косить! - Как отрезав на этом, он пришпорил лошадь и ускакал, оставив посланцев Абая стоять рядом с бедняками-жатаками.

Заговорил один из них, седоголовый, худощавый старик Келден:

- Уа, джигиты, мы увидели воочию и услышали своими ушами и теперь точно знаем, чего ожидать от Азимбая. Ма-гаш, жаным, расскажи Абаю все, что ты увидел и услышал. Мы хотим, чтобы он узнал всю правду. А насчет Азимбая мы сами разберемся... Пусть делает, что ему заблагорассудится, пусть косит наше сено. Поставит стога. Ну, и назавтра же мы перевезем сено в свои дворы. Потом возместим Азимбаю расходы на косарей. Что скажете на это, джигиты?

- Тому и быть!

- Верно!

- По-другому не выйдет!

Все возрадовались, найдя такой простой и, главное, достойный выход из унизительного положения. Один лишь разгневанный Абди никак не мог успокоиться:

- Аттен! Жаль! - вскричал он. - Жаль, нет с нами Базара-лы! Нет нашего батыра! Нам бы сейчас засучить рукава и без оглядки ринуться в бой, сойтись с врагом и расквитаться с ним за все многолетние унижения! О, могучий Базаралы, достославный наш джигит! С тобою рядом мы не оробели бы, -пустили кровушку из наших мучителей! Но без тебя дни наши проходят в унижениях и обидах, о, славный азамат наш!

Прокричав все это, словно плач, Абди сел на землю, поставил перед собой на землю косу, уткнулся головою в косовище. В молчаливой скорби, в унынии, он умолк надолго, и джигиты безмолвно стояли рядом с ним. Магаш высказался коротко:

- На Азимбая-агу и Божья воля не подействует, мы видели. Расскажем все Абаю. Передадим и ваше решение. Но очень прошу, - повремените немного, подождите до ответного слова Абая!

Жатаки стояли молча. Они не знали, что сказать.

Магаш и Дармен сели на коней и собирались отправиться в обратный путь. Косари Азимбая толпой пошли на обед. Когда они проходили мимо, Дармен, хорошо знавший Ису, сына вдовы Ийс, приветливо обратился к нему:

- Иса! Ты добрый джигит. Показал себя достойным человеком. Не захотел сделать зла - и хозяину не подчинился, хотя давно работаешь у него...

- А ты как думал? Я не пес дурной, которого он может науськивать на кого хочет. Нет уж, на злое дело не пойду, хоть ты убей меня! Неужели я мог бы нанести хоть какой-нибудь урон уважаемому Абди? Да никогда на свете! - И с этим он удалился вслед за косарями.

Магаш и Дармен тоже направились по тому пути, каким прибыли сюда. Они уносили в душе не самые приятные чувства от встречи с Азимбаем. Джигитам не терпелось скорее обо всем