На знакомой полянке она увидела распряженный старомодный тарантас с задранными в небо оглоблями. Ни людей, ни коней поблизости не приметила. «Будут соседи», - подумала она безразлично. Здесь, у Каинды, Карагоз впервые узнала о гибели Азимхана. Но и об этом она думала вяло. Ей было душно, точно в знойный полдень. Сердце билось тяжело и гулко.

Из ближней рощицы, пышной и тенистой, донесся заливистый юный смех. Это смеется девушка... Затем послышался веселый зовущий возглас. Это парень... Карагоз слышала их словно в дремоте. Хотела пойти прочь, а пошла в рощу, на голоса.

На опушке она остановилась. Свистнул соловей, прочищая горло. Еще свистнул и затрещал, защелкал хлестко, подобно маленькому кнуту. Сколько раз слышала Карагоз соловья на этом урочище! И проходила мимо. Теперь она стояла, подняв воспаленное лицо, прищурив глаза, и слушала, упиваясь. Соловей высвистывал песенку, прежде не слышанную, Карагоз ее понимала.

Он пел песню того утеса, который возвышался серой громадой над рощей. Утес одинок, он ранен в самое сердце, он тоскует. Он послал соловья спеть Карагоз. Пусть она знает, что наболело на каменном сердце. Она безутешна седьмой год, а он седьмой век. Они сверстники по чувству, по боли.

Потом соловей спел ответную песню Карагоз. Теперь она послала его ответить утесу. Соловей пел, как она красива, как жгуче черны ее глаза и нет ничего ярче ее глаз, ведь ее имя означает - Черноокая... Соловей пел, как в ее душе безлюдно, пустынно, ни капельки влаги, ни зеленой былинки.

Карагоз слушала певца и мысленно спрашивала его в сладостном онемении: к чему ты клонишь? Куда ты ведешь?

Незаметно она прошла в глубь рощи и вздрогнула, увидев за густой листвой широкую спину парня и плечи девушки, стиснутые его рукой. Парень в белой сорочке и черном жилете, у него кудрявые волосы, и они взлохмачены, конечно, ее рукой. Девушка тоже нарядно и опрятно одета. Они сидят, обнявшись на зеленом берегу и шлепают по воде босыми пятками. Каинда отвечает им тихим плеском. Они не видят Карагоз, играют и смеются, поминутно валя друг друга на траву. Задумчивости ни следа.

Это жених и невеста из аула Исмагула, дальнего родственника Карагоз. Она их знает. Парень хорош собой, к тому же грамотный, ученый. Все лето на джайляу он будет со своей нареченной, и родители не стеснят их свободы.

Раз они жених и невеста, они вольны решить, по душе ли они друг другу. Но видно, что им хорошо вместе, они не расстанутся.

Карагоз неотрывно смотрела на них сквозь листву хотя следовало бы бежать без оглядки. Голова ее шла кругом. Листва вихрилась перед глазами. С небывалой силой вздулись в ее жилах огненные змеи и незримо выползали ей на грудь, обвивая шею, руки, ноги, тело. Еще минута, и они повалили бы ее на землю, изламывая в мучительной неодолимой судороге. Последним усилием Карагоз поборола себя и пошла назад, стараясь не зашуметь. Лицо ее горело от стыда и от страха перед самой собой.

С радостным гамом подкатил к Каинде кош Карагоз, гоня перед собой табуны и отары.

Сняли с возов, разобрали и поставили юрты. Как обычно в таких случаях, суетились и хлопотали до позднего вечера. Угомонились, когда взошла луна. Разошлись усталые. Всех сморил сон. Бессонный овечий страж Булат и тот, наверно, улегся под кустом, неподалеку от стада, укрылся дерюжкой и задремал чутко, как пес.

Карагоз не спала. Она лежала, оплетенная огненными змеями. И виделось ей всеобщее людское веселье сегодня днем, на пути к Каинде. Теперь ей казалось, что все мужчины, все молодухи, пошучивая друг с другом, смеялись над ней, над ней одной, потому что она среди них белая ворона.

Впервые за шесть лет привиделся Карагоз во тьме юрты юноша, статный, со взлохмаченными волосами, в белой рубахе и черном жилете. Он прошел прямо сквозь стены юрты и обвил ее прохладными ладонями, приник к ее шее, смеясь и шепча ей на ухо. Она хотела обнять его, он исчез, но она слышала его шепот - он звал ее. Карагоз крикнула:

- О аллах, я не могу больше! О боже, зачем я тебе такая?

Вскочила и бросилась вон из юрты, сама не зная куда. Аул, словно выбеленный и посеребренный луной, был тих и нем. Меж юртами ни души. Блестела трава под босыми ногами Карагоз, блестела тонкая рубашка под черной струей распущенных волос. Карагоз не ощущала ночной прохлады. Она была в огне. Подойдя к реке, она вошла в прозрачную воду по колено и легла спиной на отлогий берег. Тело ее обнажилось. Оно было слепяще белым. И по нему ползли огненные змеи.

Хрипловатый застуженный голос окликнул ее словно с вершины утеса:

- Карагоз милая... Никак, ты? Что это с тобой? Она не понимала, кто и о чем с ней говорит. Она услышала мужской голос и тотчас протянула к нему руки, не поднимаясь с земли. И когда прохрустели по траве тяжелые мужские шаги и человек подошел и наклонился над ней, она с силой потянула его к себе; обняв всем телом, стала целовать.

Померкло лунное небо, погас блеск воды и травы, растаяли туманные блики далеких горных белков. Зато огненные змеи радостно плясали в жилах Карагоз. В помрачении страсти она видела только посеребренную щеку Булата и его сияющие белизной волчьи зубы.