Впрочем, приникая к герою, писатель не только прослушивает его, но и часто настраивается в унисон с ним. И тогда мещеряковские интонации начинают звучать и в тексте «от автора», мещеряковское мировосприятие проникает в авторское. Так возникает, кстати, и кардиограмма стиля романа, стиля, не архаизированного искусственно, но несущего на себе отпечаток изображаемого времени.

Ни в одном из своих персонажей писатель не растворяется до конца. Его позицию представляют в романе каждый в своей мере и Мещеряков, и его жена Дора, и Довгаль, и Петрович, и Кондратьев. Она, эта позиция, материализуется во всем образном строе книги, во всей ее проблематике и философии.

«Соленая Падь» — произведение крепко слаженное, прочно сцементированное. Это ощущение внутреннего единства поддерживается и общим пафосом раздумья о поступи революции, и перекличками во мнениях героев — мнениях то контрастных, то сходящихся, и страстным, неослабным поиском истины, который ведется на страницах романа, и многим другим. И на наших глазах, оживает время, оживает удивительный, неповторимый мир сибирской республики, мир ее людей, охваченных порывом к свободе.

В своих критических выступлениях Сергей Залыгин не раз подчеркивал, что не является историком в строгом смысле слова, что его книги не могут претендовать на всеохватное исследование того или иного периода биографии нашей страны — такая задача по силам лишь литературе в целом. Он шел к прошлому с сегодняшним, современным интересом к нему. И в его произведениях неизменно открывается нам современность истории, ее вечный, живой урок для нас.

Л. ТЕРАКОПЯН