– слишком слабое орудие в руках злоумышленников, да и сама по себе не большая интриганка. Аргументировал он это тем, что, по его словам, кое-что о ней разузнал. Когда-то она была личной секретаршей одного известного банкира, чей бизнес был связан с интересами Тилни в Пеньянке. Его карьера кончилась привлечением к суду и бегством. Возможно, существовали документы, которые она подписывала как доверенный секретарь или казначей, и они могли сделать ее жертвой Тилни или кого-то из его дружков политиканов. К тому же сейчас Блаунт хотел помочь в сборе денег для продолжения работы Грегори, если они ему понадобятся. Город нужно защитить от нечистых на руку управляющих. Но Блаунт считал Имоджин немного мягкой и податливой и был уверен, что Грегори смог бы повлиять на нее, переманив на свою сторону. А почему бы и нет?

– Стой на своем, – увещевал его Блаунт. – Стой крепко. Знаю, что дело это серьезное, но нужно помнить, что в другом месте тебе будет не намного лучше, а здесь мы по крайней мере знаем, против кого стоим. Сейчас они уже чувствуют, что мы к ним подбираемся. Они занервничали, вот и все, а время не ждет. Можешь вызвать сюда жену, но это вряд ли тебе поможет. К тому же если ты правильно поведешь игру, то сможешь перетянуть девушку на свою сторону. Несмотря на то что она делает, мне кажется, что ты ей нравишься. – Грегори фыркнул. – Или можешь сделать так, чтобы понравиться, а потом узнать от нее весь план заговора. Ты погляди, как она на тебя все время смотрит! И не забывай, что каждый день по мере приближения выборов ты держишь инициативу в своих руках, склоняя противников к поражению. Если дело затянется надолго, а они ничего не достигнут, у Тилни не будет возможности придумать что-нибудь новое: тут состоятся выборы, а потом будет уже поздно что-либо предпринять. Понимаешь?

Под грузом этих аргументов Грегори согласился еще немного повременить, но отчетливо чувствовал, что у него начинают сдавать нервы. Он становился раздражительным и несдержанным, и чем больше об этом думал, тем хуже ему становилось. Вот и придумай, как быть любезным с людьми, которые на самом деле настоящие убийцы и пытаются тебя уничтожить!

Однако на следующее утро он как ни в чем не бывало снова увидел за завтраком Имоджин, свежую и приветливую, со взглядом, полным доброжелательного интереса, который стал все чаще проявляться, и помимо воли его потянуло к ней, хотя он и пытался это скрыть.

– Почему вчера вечером вы не пришли поиграть с нами в карты? – спросила она. – Мы вас так долго ждали.

– Ой, а разве вы не слышали о новом несчастном случае? – спросил он ее, сделав ударение на последних двух словах и язвительно глядя ей в глаза.

– Нет. А что за несчастный случай?

Похоже, она действительно ничего не знала о случившемся.

– Конечно же, вы не знали, что вчера вечером, после вашего отъезда, в нас чуть не врезалась машина Каслмена?

– Нет! – с неподдельным удивлением воскликнула она. – А где это случилось и когда?

– Ну, сразу же после вашего отъезда, в лесу под Белл-Пойнтом. Вам очень повезло, что вы уехали именно тогда.

Он улыбнулся и рассказал Имоджин о происшествии, сделав несколько едких замечаний о заклинившем руле.

Во время своего рассказа он внимательно рассматривал ее, а она глядела него с болью, неподдельным страхом и ужасом, как ему тогда казалось. Это был взгляд, не скрывавший сочувствия и переживаний, но отнюдь не к ее друзьям или нанимателям, если они таковыми являлись. Ее изумление было столь искренним, трогательным и убедительным, что Грегори неожиданно для себя тоже расчувствовался. Он не мог заставить себя поверить, что Имоджин хоть каким-то образом замешана в кознях против него. Наверное, все обстоит так, как сказал Блаунт, и она, скорее всего, сама является орудием в чужих руках. Возможно, она сама была довольно беспомощна или не знала, на что могут решиться ее так называемые друзья. В ее глазах читались тревога и печаль. Она казалась более слабой и беззащитной, чем за все время, что он знал ее, и это хоть и не в полной мере, но способствовало его к ней уважению и смягчило его враждебность. А еще он понимал, что может увлечь ее настолько, что она станет ему помогать. Он эмоционально довлел над ней, а это уже кое-что значило. Он описал происшествие с максимальной живостью и малейшими подробностями, рассказав, как они с Блаунтом были на волосок от смерти. Грегори сделал особый упор на то, чтобы подчеркнуть, что пассажиры третьей машины посвящены во все подробности происшествия и могут выступить в качестве свидетелей, если на то возникнет необходимость.

– Но мы не предлагаем что-нибудь по этому поводу предпринять, – весело закончил Грегори, – по крайней мере, сейчас.

Именно тогда ей, похоже, стало немного дурно, и она ушла из-за стола.

То ли благодаря этому разговору, то ли самому происшествию, то ли из-за неизвестных Грегори обстоятельств столкновения на дороге, но в активности заговорщиков стал заметен спад. Синяя «телега» исчезла из их повседневной жизни. Миссис Скелтон на несколько дней вызвали по делам в город, как и мистера Даймондберга, которого Блаунт называл галантерейщиком. Этот господин за все свое пребывание в отеле ни разу открыто не вступил с ним в контакт. Миссис Скелтон вернулась такой же, как и всегда, веселой и полной оптимизма, однако в ее отсутствие Имоджин сделала попытку сближения, которая, похоже, обещала изменить положение вещей. Она вела себя свободнее, естественнее и веселее, чем раньше, проводила с Грегори больше времени, улыбалась и веселилась, но в то же время казалась ему чем-то озабоченной. По причине их разговора наутро после происшествия Грегори чувствовал себя в ее присутствии раскованнее, больше доверял ей, словно вскоре мог бы откровенно с ней поговорить и попросить о помощи.

На второй день после отъезда дружной компании они провели вместе два часа, и это позволило им лучше понять друг друга. Все началось после обеда, потому что Грегори надо было просмотреть кое-какие отчеты и он несколько задержался. Она подошла и встала рядом с ним.

– Что вы делаете? – спросила его Имоджин.

– О, выискиваю кое-какие факты, – ответил он с загадочной улыбкой. – Присядьте.

У них завязался разговор сначала о проводившемся там теннисном матче, а затем о его работе, которую он обрисовал в общих чертах, заметив, что она все о ней знает или должна знать.

– Почему вы говорите со мной в таком тоне обо всем, что