Лео Бельмонт
Рассказ проститутки
(Из жизненных трагедий)
Она стояла у открытого окна и смотрела в бесконечный, звездный мир глазами неутоленного горя...
Ночь совершила уже большую часть своего вечного круга.
Четыре звезды Большой Медведицы, как бы приколотые, нависали над ломанною линиею трех остальных... Там вырисовывался зигзаг Кассиопеи, яснее обозначились линии Персея, мутно сияла Вега, а на далеком горизонте — красным светом горел Арктур...
Небо, усыпанное звездами, казалось чарующим... лаская серебряною пылью, широко расстилался Млечный путь...
Молодая женщина отыскала взглядом созвездие Лебедя, бриллиантовый крест которого, в этот вечер показался ей особенно ярким... Казалось, — серебро звезд роняет блестки на это бледное лицо, прислоненное к раме окна, и скользит по черному траурному платью...
Глаза, устремленные на звездный крест, были необыкновенно хороши — хороши застывшим в них отражением безбрежного горя.
Уста чуть шевелились и, если бы кто-нибудь в эту летнюю ночь подслушал их шепот, — он услышал бы три слова, неустанно повторяемые:
„Год... ровно год назад”...
И внезапно дрожь... дрожь всего тела... дрожь гнетущего воспоминания...
Ровно год назад... поднят ее муж... на одной из безлюдных улиц...
Весь жилет был пропитан кровью, уже черной...
Был без сознания... со слабыми признаками жизни...
Когда его внесли в дом и положили на диване, — доктор безнадежно развел руками и произнес, как бы про себя: „Слишком поздно”...
Больной открыл глаза, посмотрел на молодую жену, и лицо его прояснилось улыбкой радости, которую она не забудет никогда... а вслед за этим... без стона, без крика сорвался и улетел последний вздох...
Быть может туда... в это звездное небо... Она не верит, что они не увидятся никогда, никогда...
Есть, — должны быть — узы сильнее смерти, — узы любви... Он слишком любил ее, чтобы оставить одну...
Потерять его? чем, в сравнении с этим, были все ее потери?... — ничем...
И все же он оставил ее, почти в нищете...
В последний вечер они были на фабрике, которую Акционерное Общество закрывало; там уплатили ему, как главному инженеру, все сбереженные им деньги, значительную награду, — несколько тысяч рублей — все их имущество...
И все пропало... но это ничего...
Стоило ли роптать, что из уютной квартиры второго этажа она перешла в пятый и жила шитьем?..
Она не верит: — она останется верна его памяти на земле — пока дышит ее грудь, — пока этого хочет Бог, — а потом ее дух подымется к звездам и будет искать его дух в безграничном пространстве...
Он должен быть там... быть может на этом самом звездном кресте, который в эту торжественную минуту казался ей символом ее страдания и надежды...
Тишина... через открытое окно ветерок из соседнего сквера доносит запах сирени и щекочет пылающий лоб ее...
Тишина...
...............
...............
Внезапно снизу долетает грубый, пьяный смех, прерываемый хриплым разговором...
Она вздрогнула... с минуту колебалась, хотела уйти от окна... но инстинктивно остановилась посмотреть, кто так назойливо прервал ее мечтания...
Две проститутки сели на ступеньках... два падших существа, два отброса общества, две жизни — чуждые ее существованию, несвязанные с нею ничем, — более далекие ее мыслям, чем эти звезды на небе.....
— Что ей их разговор?...
Она хотела закрыть окно... но что-то удержало... с любопытством стала прислушиваться... что-то заинтересовало... какое то слово, отчетливо долетевшее в окно...
— Кажется „несчастие”....
Она облокотилась и слушала с напряженным вниманием, стыдясь и не понимая себя...
...............
Хриплый голос неприятно резал сонный воздух летней ночи...
— Говорю тебе, — долетало, — несчастье есть всюду, несчастье ждет... Ты не смейся, Манька... потому и не оглянешься, как оно войдет... и сама не знаешь в какие двери... я тебе говорю...
Голос стал тише и часть рассказа, как бы сказанная по секрету, затерялась для слуха молодой женщины...
Долетали обрывки слов, фраз, иногда целые фразы, и все это тонуло в кашле...
— „Холера... казался спокойным... любила... у каждой альфонс... и я... верила ему... думала...”
И снова часть рассказа потонула в хриплом кашле...
Рассказывающая остановилась, откашлялась, поднялась и, стоя против сидевшей на ступеньках, говорила голосом более ясным, как бы растущим с впечатлениями слушавшей...
А женщина наверху прислушивалась все внимательнее и внимательнее....
„...гость... казался, как всякий другой. но было в нем что то странное... как перед тем раздевался слишком долго... так потом одевался, как сумасшедший... как бы предчувствовал.... но лампы не дал зажечь... одевался впотьмах... думала в голове не все дома... потом спросил: слушай там кто то... в другой комнате...
Я говорю: — нет — это кот — ей-Богу...
А знала что это пришел мой альфонс... думала только что он ложится спать...
Гость говорить: — зажги лампу...
Не успела я поставить абажур, — слышу шаги...
— „Мой“ входит с ножом и идет прямо на „него”...
— Деньги давай...
Голос у меня замер, — стою и смотрю...
А гость побледнел... губы открылись... не может кричать.
— Деньги...
Гость вынул (руки у него дрожали... вот так) кошелек, полный кошелек... туго набитый... еще открылся и куча бумажек радужных... выпала на землю... А он за кошелек хвать... и с земли поднял все... засмеялся... подлец, и пырнул его ножом... в самую грудь... тот упал... с коротким криком... А „он“ мне... вот так... погрозил ножом... чтобы значит остерегаться, если выдам... и убежал...
А что было потом... я никогда не забуду... и умирать буду... не забуду...
Я бросилась помогать... а кровь льется ручьем... только руки прижимает к груди... и на лице страдание... ужасное страдание...
Я говорю — пойду за доктором... здесь живет, двумя этажами ниже...
А он прижимает мою руку к посиневшим губам... и целует, целует...
„— Нет... нет... никого... никого...”
И как ребенок просит:
— Снеси меня вниз, снеси...
— Как же я вас снесу?... я слаба.
— Стяни по лестнице... стяни...
— А если вы умрете... кровь польется... лучше доктора... я пошлю дворника принести из аптеки...
А он показывает... снять с пальца бриллиантовое кольцо и вынуть часы и говорит:
— Кольцо тебе... стяни вниз... сейчас... чтобы не здесь умереть... не здесь... не здесь...
...дворнику дашь эти часы... чтобы выбросил за ворота... только, чтобы никто не видел... на улицу труп...
И прижимается к моей руке... обнимает мне ноги... тянется за мною... целует платье и стынет...
И как сквозь сон повторяет:
Не здесь... не здесь... здесь нельзя...
И я потихоньку... стянула
