От невеселых мыслей его отвлекла Сара. Показав на мечущихся людей, она с усмешкой произнесла:

— Что там говорилось в «Альманахе бедного Ричарда»[76]? Два переезда равняются одному пожару?

— Так и оставалась бы, — усмехнулся Рафи.

Ему подумалось, что так всем было бы проще. Кроме того, всякий раз, возвращаясь сюда из своих странствий, он будет знать, что здесь его ждет Дульсе.

— Мой Альберт уверен, что старатели не зря копают рядом с фортом Юма. По его мнению, там полно золота и серебра.

У Коллинза не повернулся язык сказать Саре, что он видел ее Альберта в Месилле в обществе юной вдовы одного старателя. При этом вдова — по всей видимости, благодаря усилиям Альберта — не выглядела такой уж безутешной.

Рафи протянул Саре сложенный треугольником лист бумаги. Он был кремового цвета, плотный, как пергамент, и скреплен красной треугольной восковой печатью.

— Это вам от дона Эстебана.

Сара сунула письмо себе за пояс рядом с пистолетами:

— Большое спасибо, Рафи. Как поживает дон?

— Очень даже неплохо. — Коллинз знал, что при первой же возможности Сара попросит миссис Мерфи прочесть ей письмо, но ни за что бы не позволил себе поставить миссис Боумен в неловкое положение, предложив свои услуги и показав тем самым, что ему известно о ее неграмотности.

— За сейф мы возьмемся в самую последнюю очередь, вполголоса произнесла Сара, подавшись вперед. Как сядет солнце, придешь с седельными сумками и заберешь свои деньги. — Великанша скрестила руки, будто собираясь предложить Рафи самую выгодную сделку в его жизни. Само собой, я могу заплатить тебе за твоих «двойных орлов»[77] пятьдесят тысяч долларов ассигнациями. Их всяко легче возить с собой.

— Вы предлагаете мне доллары конфедератов? Я вас правильно понял?

— Ни один вор не покусится на ассигнации, — улыбнулась Сара, сверкнув изумрудными глазами.

— На этом их преимущества заканчиваются. Насколько мне известно, с тех пор как мятежники ушли из города, народ пользуется этими ассигнациями только в сортирах. — Рафи сделал глоток, с наслаждением почувствовав, как виски ожгло ему горло, после чего сменил тему: — Что вы знаете о генерале, командующем калифорнийскими частями? — Коллинз решил, что Сара наверняка в курсе: все новости первым делом узнавала именно она, равно как и содержание официальных военных депеш.

— Ты о Джеймсе Карлтоне [78]? Я столкнулась с ним на рынке вскоре после того, как в город вступили войска. — Улыбка на лице Сары сделалась кислой. — Худой как палка, бледный как смерть и такой мрачный, будто у него только что померла мамаша, не вернув ему взятые в долг два доллара. — Она покосилась на дверь: — Ну вот, легок на помине.

Высокий офицер снял шляпу и, прищурившись, вгляделся в царивший в зале полумрак, — Миссис Боумен? Добрый день. — Генерал явно чувствовал себя здесь не в своей тарелке и потому не стал тратить время на любезности. — Скажите, пожалуйста, где мне искать мистера Рафи Коллинза? — У Карлтона был отрывистый говор выходца из холодного малонаселенного северного штата вроде Мэна или Массачусетса.

— Можете поискать его здесь: он как раз сидит напротив меня, господин генерал. Не желаете присоединиться к нам? — Сара достала бутылку и водрузила ее на стол.

— Я не прикасаюсь к алкоголю, мисс Боумен. «Ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют»[79], — речитативом произнес он.

— Может, оно и так, — кивнула Боумен, — но сам Иисус на свадьбе обратил воду в вино. Как полагаете, он унаследовал Царство Божие или нет?

Карлтон притворился, что не расслышал обращенного к нему вопроса. Вытянувшись в струнку, как на параде, он обратил на Рафи взгляд своих серых глаз. Милосердия в них было даже меньше, чем в свинцовых пулях.

«Итак, Джордж Бэском оставил этот бренный мир только для того, чтобы уступить место Джеймсу Карлтону. Всевышний избрал прекрасного преемника покойному», — подумалось Рафи.

— Мистер Коллинз, мне вас порекомендовали как возницу и разведчика, знающего здешние тракты и дороги лучше кого-либо другого.

Рафи покосился на Сару. Та помотала головой:

— Да это не я, Рафи. Хотя чего греха таить, тебе здесь и вправду все тропы знакомы. — Великанша улыбнулась генералу; ее явно забавляло, до какой степени ему неловко в ее царстве порока. — Стрелы апачей отскакивают от Рафи Коллинза, как камешки от ванны из индейской резины.

При упоминании о ванне лицо Карлтона сделалось красным, точно кушак его чопорного мундира.

— Капитан Кремони заявил, что если вы, мистер Коллинз, еще живы, мне следует вас отыскать.

— Это, часом, не Джон Кремони, служивший в Пограничной комиссии в пятидесятом и пятьдесят первом годах? — прищурился Рафи.

— Он самый. Сейчас он под моим началом командует кавалеристами.

— Что ж, я готов на вас поработать. Сегодня я собирался прикупить фургон и упряжку мулов. — Положа руку на сердце, Рафи понятия не имел, где добудет мулов. Оставалось разве что выменять их у апачей, которые угнали почти всех животных до последнего.

— Что ж, тогда мы будем платить вам как независимому подрядчику. Капитан Кремони зачислит вас в штат.

За годы, проведенные в армии, Рафи успел досыта наглядеться на таких, как Карлтон: ревнителей строгой дисциплины, солдафонов, полагавших, что грозный вид и гаркающий голос придают им авторитета. Карлтон поднес два пальца к тому месту, где находились бы поля шляпы, будь она у него на голове, развернулся на каблуках начищенных сапог и двинулся прочь.

— Видел, как ощерился? Не нравится ему у меня, — покачала головой Сара. — Богобоязненный человек, ненавидящий апачей.

— Их многие ненавидят. Даже сами апачи ненавидят друг друга.

Сара проводила Карлтона взглядом. Генерал скрылся за дверью, оттолкнув по дороге пару лгучачо.

— Да, их многие ненавидят, — согласилась она, — но не так сильно, как он.

* * *

На стоянках фургонов Рафи чувствовал особый уют, ощущая себя там почти как дома, которого у него не было. Он искренне восхищался красотой, практичностью и прочностью фургонов, которые вызывали у него немой восторг. Ему нравилось водить по ним ладонью, ощущая кожей грубые деревянные остовы и прохладные железные детали.

Апачи и мексиканские бандиты положили конец грузоперевозкам. Фургоны томились на стоянке очень долго. За четыре месяца отсутствия Коллинза их состояние, мягко говоря, не улучшилось. Между спицами колес проросла трава и побеги кустарников, а парусина на ободах из ясеня местами прогнила.

Рафи приглядел фургон еще в прошлый раз.