организовать ополчение, в котором взялась бы за оружие значительная часть населения страны. Несомненно, что лучшего решения император принять не мог».[50] Покидая армию он сказал Барклаю-де-Толли: «Поручаю вам мою армию, Не забывайте, что у меня нет другой, и пусть мысль эта никогда вас не оставляет».[51]
Одновременно отдаёт приказание полковникам: Флигель-Адъютанту Чрнышеву, Мишо и Эйхену «ехать в Москву и отыскать в окрестностях её места, удобные для укреплённых лагерей, назначая их служить опорою для армий, в случае перенесения театра войны к Москве». Полковнику Мишо он добавил: «Может быть, не будете вы иметь времени приготовить лагери надлежащим образом, тогда поезжайте к Волге, даже дальше. Ежели судьба захочет испытать Мою твёрдость, то у Меня останется ещё много способов и пространства, и Я могу далеко завести неприятеля».[52]
Мишо Де Боретур Александр Францевич: «С 1809 г. воевал против турок в Молдавской армии. Участвовал во взятии крепостей Исакчи, Тульчи, Измаила, Браилова, Туртукая (награжден орденом Св. Георгия 4-го кл.), сражался под Рущуком, Шумлой, Батином и Ловчей. В 1811 г. произведен в полковники, в 1812 г. переведен в 1-ю Западную армию. Во время Военного совета в Дриссе дал критическую оценку укрепленного лагеря, построенного по предложению генерала К. Л. Фуля. По приказу Императора Александра I выбирал места для строительства укрепленного лагеря у Москвы и на Волге. По возвращении в армию дважды посылался М. И. Кутузовым к Императору с сообщениями о сдаче Москвы и о Тарутинском сражении, за что 20 сентября 1812 г. был пожалован в флигель-адъютанты. В 1813 г. сражался при Люцене, Бауцене, Дрездене, Кульме, Лейпциге». (С. 476–477)
Фёдор (Фридрих-Август) Яковлевич Эйхен 2-й В 1801–1805 гг. Эйхен находился при цесаревиче Константине Павловиче. В 1805–1806 гг. Эйхен состоял при корпусе генерал-лейтенанта Эссена 1-го и был прикомандирован к армии графа Буксгевдена, расположенной в Моравии. За боевое отличие в битве при Прйсиш-Эйлау он 22 апреля 1807 года был награждён орденом св. Георгия 4-й степени. В мае Эйхен находился при изгнании неприятеля с Гуттштадтской позиции, в битвах при деревне Анкендорфе и при Гейльсберге, и 2 июня – в сражении при Фридланде. В 1811 г. Эйхен в чине полковника, по особому Высочайшему повелению, находился в Витебской губернии. Во время Отечественной войны 1812 года и в Прусской кампании 1813 года он участвовал в сражениях с французами.[53]
Пока Император находился в первой армии, лве другие армии подчинялись его распоряжениям, но как только он покинул её, «Барклай-де-Толли, Багратион и Тормасов становились вполне самостоятельными, и согласование их действий зависело всецело от взаимного их соглашения, достигнуть которого именно в данном случае оказывалось весьма трудным».[54] Такая ситуация ставила Барклая «в положение крайне двусмысленное, создав, если можно так сказать, военно-юридические предпосылки развязывания борьбы против него в верхах армии… С одной стороны, в глазах множества военных и гражданских лиц Барклай представал в роли предводителя всех русских армий на театре военных действий, а с другой, – не имея на то от царя официальных полномочий, был предельно скован в своих полководческих усилиях, будучи к тому же обречен проводить непопулярную в армии и обществе стратегическую линию».[55]
Не имея полномочий верховного главнокомандующего, Барклай-де-Толли не мог отдавать приказы другим главнокомандующим и даже в разгар военных событий, «видя необходимость действовать согласованно, – как он писал в письме к царю от 26 июля, – мог выразить генералу Тормасову токмо частным письмом мое желание, чтобы он поддался, насколько возможно, вперед».[56]
О взаимоотношениях с Багратионом, Барклай писал: «Я должен был льстить его самолюбию и уступать ему в разных случаях против собственного своего удостоверения, дабы произвести с большим успехом важнейшия; словом, мне следовало исполнить обязанность для меня непонятную и совершенно противную характеру и чувствам моим. Несмотря на то, думал я, что в полной мере достиг своей цели; но впоследствии удостоверили меня в противном, ибо дух происков и пристрастия скоро открылся; обидныя суждения и неблагопристойные слухи…»[57]
Князю Багратиону, он писал: «Глас Отечества призывает нас к согласию. Оно есть вернейший залог наших побед и полезнейших от них последствий, ибо от единого недостатка в согласии славнейшие даже герои не могли предохранить от поражения. Соединимся и сразим врага России. Отечество благословит согласие наше!».[58]
После трудного и опасного перехода армия Барклая 11 июля вступает в Витебск «Переправя через Двину большую часть своей Армии, он стал пред Витебском и послал сильный отряд на Бабиновичи. Сия мера осторожности достигала двух важных целей: прикрывая точку Лиосны. Отряд сей составлял уступ, соприкосновенный с Армиею Князя Багратиона, которого Генерал Барклай де Толли полагал пробившимся уже к Орше».[59]
13 июля состоялось сражение в Островне, 14 – го близ корчмы Печонка. Авангардом, принявшим сражение командовал Граф Петр Пален «Многочисленный неприятель приблизился к нему и сразу развернул свои силы. Бой был продолжительный и кровопролитный, наши войска, сохраняя хороший порядок, отступили до оврага. Там, будучи преследуем только кавалерией, граф Пален сосредоточил свою конницу в одном месте и атаковал с такой стремительностью, что отброшенный неприятель, опрокинутый на свою пехоту, не осмелился продолжать движение. Обе армии стали лагерем на виду друг у друга на расстоянии 3–4 верст».[60]
В сражении 13 июля при местечке Островне, 14 июля при селениях Какувячине и Комарах (близ города Витебска). Были убиты: Селенгинского пехотного полка лекарь 12 класса Гаст, лейб-гвардии Драгунского полка капитан Глазенап 1-й. Умерли от ран: Ревельского пехотного полка капитан Петерсон, 20-го егерского полка майор Нейдгардт. Ранены: Начальник артиллерии 1-й Занадной армии генерал-майор граф Кутайсов, Лейб-гвардии Драгунского полка капитан Линденер 3-й, Нежинского драгунского полка поручик Вичфинский, штабс-капитан Сакен 1-й, Ревельского пехотного полка майор Швенцен, капитан Миллер 1-й (контужен), поручик фон Шредер 1-й. Штабс-капитаны Бер 1-й, Цытович, поручики Бер 2-й, Гун 1-й, подпоручики Вагнер, Гейкинг, прапорщики Бистром, Глушков 2-й, Троян. Черниговского – капитан Эйхлер; Копорского – штабс-капитан Рейхель, поручик Рапен-Детоар.[61]
Либгарт Антон Иванович: «В 1806–1807 гг. участвовал в военных действиях против турок, командуя батальоном. В 1807 г. назначен шефом Полтавского пехотного полка, во главе которого начал кампанию 1812 г. в составе 2-й Западной армии. 11 июля в сражении при Дашковке был ранен пулей навылет в правую руку и отправлен на излечение». (С. 454)
Е.Н. Щепкин отмечает, что «неудача Багратиона и его отступление за Днепр к Смоленску разъяснили первой армии ее положение под Витебском. Получив донесение о наступлении значительных сил неприятеля вдоль левого берега З. Двины, Барклай в
