Он тогда в очередной раз с тоской вспомнил покинутый им Новогород, своих родичей и принял решение за всех. Их ждало длительное путешествие. Целью его должна была стать далёкая и загадочная страна Биармия с её россыпью городов под названием Гардарики, которой правил родной дядя Масуда князь Буривой. Там, вдали от могущественных врагов, он надеялся начать новую жизнь.

Масуд снова потянулся, подошёл к столу, присел и постарался сосредоточиться.

Много дней потратил он на поиски в городских библиотеках нужных ему карт. Если Срединное и даже Варяжское морясовсеми прибрежными странами были давно известны арабам и нанесены на сотни папирусов, пергаментов, а также уже на листы только-только появившейся бумаги, то огромная страна Биармия являлась для всех загадкой. О ней могли судить лишь по рисункам редких путешественников, побывавших в отдельных её частях.

Очень помог Масуду его наставник Абу-Сирхан, вручивший ему невесть откуда и кем привезённый целый мешок с картами, рисунками и просто набросками каких-то территорий, рек и озёр, изображённых в основном на телячьей коже.

– Всё это – Биармия! – обыденным тоном произнёс он, вытряхнув на стол содержимое мешка и поворачиваясь в сторону выхода.

– Почему ты в этом так уверен, учитель? – не удержался от едкого вопроса Масуд. – Откуда всё это взялось?

– У меня есть друзья. И я их попросил оказать мне услугу. Они меня никогда ещё не обманывали! – В голосе Абу-Сирхана не было ни тени сомнения в собственной правоте.

Долго, ох как долго пришлось Масуду разбирать эти чужие карты, проводя бессонные ночи за столом, заваленным свитками. И с какой благодарностью вспоминал он своего отца – князя Корлина, с детства приобщившего его к трудам государственным, научившего понимать карты и чертежи. Вот потому сразу узнал он изображённые на телячьей коже реки Итиль, Мологу, Вину, а также большие кляксы озёр Ильмень, Онего и Нево. Да и многочисленные города жирными тёмными кружками промеж них посажены были верно, со знанием дела. Тут же узрел он Новогород, давно подзабытый, а в нижнем течении Вины обнаружил Холм, в котором успел побывать как раз до своего рокового и последнего путешествия из Биармии в Варяжское море вместе с отцом, воеводой Корлином.

Вот так, сравнивая меж собой рисунки и чертежи, а также напрягая память, начал Масуд составлять теперь уже свои карты, попутно нанося на них предполагаемые пути следования из Кордовы в неведомый и таинственный Новогород.

Остановился на двух, идущих через моря, трудных да опасных, требующих много денег и большой вооружённой свиты сопровождения.

Оба проходили вдоль берегов Андалусии и морским проливом вели промеж страной бриттов и огромной империей франков. А вот дальше можно было обогнуть владения данов, пересечь всё Варяжское море и через реки и озёра Биармии попасть в Новогород.

Но сильные сомнения одолевали Масуда. Всё ещё свежи были в памяти воспоминания о нападении данов на лодью посольства княжого, гибель отца и плен, круто изменивший собственную жизнь. Нет, не хотел он такой же судьбы своим близким. А потому склонялся ко второму пути, ведущему вокруг земель Скандинавии в полуночную часть Биармии, где по реке Вине легко было доплыть до центра страны Новогорода. Путь дальний и тяжёлый, пролегающий по морям холодным, зато менее опасный по причине малонаселённости окружающих земель и редких встреч с чужими кораблями.

Но сначала следовало добраться до морского побережья, где ждать их должно было бы нанятое судно, большое и крепкое, на котором не страшно отправиться в дальнее плавание.

Проще всего и незаметнее для чужих глаз было спуститься к морю вниз по течению Гвадалквивира на нескольких лодках и в дельте реки у маленькой рыбачьей деревушки пересесть на судно.

Деньги, корабль, а также все свои обширные связи, так необходимые для организации этого тяжёлого и долгого плавания, обещал предоставить беглецам Абу-Сирхан. Он как-то сказал, что в расположенном недалеко от дельты Гвадалквивира городе Кадисе проживает его старинный друг, занимающий высокий пост.

Невольно взгляд Масуда остановился на приставном столике, где лежало плетённое из нескольких золотых нитей плоское кольцо с изображением солнца в середине, к которому была приварена тонкая золотая цепочка. Это был загодя приготовленный подарок маленькой Аини, изготовленный по его рисункам самым искусным ювелиром Кордовы. Когда-то давно на шее Масуда тоже красовалось солнышко, подаренное ему самим князем Буривоем. И у всех мужчин рода княжого под рубахой нательной прятались точно такие же украшения.

Вот только тот подарок князя Буривоя с его шеи враги сорвали ещё на шнеке, когда он попал в плен к данам.

Можно, конечно, было бы изготовить ещё два кольца: для себя и для Басимы, но что-то останавливало Масуда.

Попавшееся на глаза приготовленное украшение для дочки неожиданно вызвало радостные воспоминания о свадьбе с Басимой и о той помощи, что оказали ему наставник Сахир и принц Абд ар-Рахман.

Он помнил, как возвратился из Сарагосы вместе с принцем Абд ар-Рахманом и сразу поспешил на встречу со своим господином. Масуд застал Абу-Сирхана в глубокой задумчивости и даже в некоторой растерянности. Оказалось, тот никак не мог решить, по каким обычаям проводить церемонию никах – заключение союза своих воспитанников. Масуд был язычником, а Басима христианкой. Проблема усугублялась ещё тем, что, как особо приближённое к эмиру лицо и истинный мусульманин, Абу-Сирхан должен был уведомить своего господина о грядущем событии, а также пригласить его на торжество, невзирая на опалу. И не только эмира, но и весь ближний круг его вельмож. Таковы обычаи двора Кордовы, а также долг сановника высокого ранга, каковым Абу-Сирхан всё ещё оставался. А вот соизволит ли эмир одобрить союз двух юных воспитанников своего бывшего фаворита, а также почтить своим присутствием празднество, известно было только ему и Аллаху. И если всё же эмир правоверных соблаговолит прибыть вместе со своей свитой, то на какое торжество он попадёт: христианское, языческое или мусульманское?

Было над чем поломать голову.

А ещё Абу-Сирхан где-то в душе надеялся, что сможет уговорить Масуда принять ислам… Что же делать с Басимой, он не знал. Девушка наотрез отказывалась менять свою христианскую веру.

Всеми этими раздумьями и сомнениями он тогда откровенно поделился со своим учеником.

Раньше Масуда религиозные дела мало интересовали, но теперь вынуждали серьёзно задуматься над ними и что-то срочно решать для самого себя. Но становиться мусульманином