Мар отыскала взглядом стоявшего у нее за спиной Ариэля.

– Что это за барак?

– Это барак для детей, нинья Ма. Там женщины рожаю.

Взмахнув юбками и не выпуская из рук корзинки, в которой лежали три бутылочки с противовенерическим составом, Мар направилась в барак. Несколько позади шел Ариэль. Лицо его выражало скорее беспокойство, нежели одобрение. Он видел, как Манса сбежал по ступеням хижины и бросился вслед за ней.

– Нинья Ма, – сказал он ей вслед. – Сюда иде Манса. Не ходите туда – там только дети и занятые женщины.

Мар шла так быстро, что уже через несколько секунд очутилась у барака. Взойдя по деревянным ступеням, она заметила, что Ариэль не осмелился следовать за ней дальше и остался у входа. Зато стремительно, большими шагами к ней приближался Манса. Она поспешила добраться до двери первой и вошла в барак как раз в тот миг, когда стены его наполнились очередным нечеловеческим криком.

По полу были расстелены тюфяки. Сквозь щели под потолком внутрь проникало золотое закатное солнце, освещавшее нескольких женщин, кормивших малышей грудью, и кучку ползавших по настилу карапузов, то и дело терявшихся в тени барака. Те, кто уже умел держаться на ногах, бродили из стороны в сторону, совершенно голые, с выпиравшими животами и сопливыми носами. Две женщины были на последних сроках беременности. Но крики доносились из глубины барака, где на корточках рожала третья. Одна повитуха шарила у нее рукой внутри, две другие держали ее за плечи.

Роженица тяжело дышала. Черная кожа обнаженного тела блестела от пота. Она тужилась, и челюсти ее сжимались в гримасу боли. Мар посмотрела на живот, несоразмерно огромный для миниатюрной роженицы.

Она сделала несколько шагов вперед. Подойдя ближе, Мар пригляделась: роженица на вид была совершенно дитя, однако точно определять возраст африканцев она еще не научилась. О том, сколько ей лет, Мар заподозрила по заплетенным по всей голове косичкам – в точности как у Солиты.

Нянчившие детей негритянки взглянули на Мар с неподдельным удивлением: белая женщина входила к ним в барак впервые. То ли по чистой случайности, то ли виной тому было ее появление, но малыши тут же успокоились и замолчали.

Вдруг у нее за спиной распахнулась деревянная и дверь, и внутрь вошел Манса. Несмотря на свой возраст, в скромных стенах барака Мар он показался огромным.

– Уходите! – без всяких прелюдий приказал он ей.

На звук его голоса обернулись помогавшие роженице повитухи.

Роженица что-то произнесла на смеси испанского с африканским. Смысла Мар не поняла, но тон ее голоса был красноречивее всяких слов.

– Сколько времени она рожает? – спросила Мар.

– Тужится уже всю ночь и ве день, сеньорита, – сказала державшая ее негритянка. – Бедла у нее узкие, и ребенку никак не вытти.

Мар умоляюще взглянула на Мансу.

– Разрешите отвезти ее в медицинскую часть. Отец поможет ей облегчиться. Он уже не раз это делал.

– Нет.

– Если ребенок не появится на свет в ближайшее время, умрут оба, – тихо произнесла Мар, так, чтобы роженица не услышала. Манса должен был знать всю тяжесть положения. Но он лишь молчал, и тогда Мар предложила другой вариант. – Хотя бы пустите отца осмотреть ее. У него есть приборы, с помощью которых можно достать ребенка на свет, понимаете?

Воспользовавшись мгновением растерянности, отразившейся в его глазах, Мар вышла на улицу и подошла к дожидавшемуся ее возле экипажа Ариэлю.

– Скорее, поезжай за доктором, – впервые обратилась она к нему на ты. – Передай ему, что речь идет о затрудненных родах.

Ариэль в один прыжок вскочил в седло и, взяв вожжи, пришпорил лошадь. От удара сильнее обычного та заржала и, встав на дыбы, едва не сбросила Ариэля на оглобли, в которые была впряжена. Укротив лошадь, он похлопал ее по спине.

– Ну, пошла!

Лошадь галопом поскакала на другой конец батея, везя за собой пустой экипаж. Уже через десять минут на нем прибыл доктор Хустино. Манса встретил его без какого-либо энтузиазма, но вмешиваться не стал: повитухи здесь были бессильны. После предварительного осмотра Мар убедилась, что роды и правда затрудненные. Доктор Хустино велел повитухам уложить роженицу на спину и держать ее за ноги.

– Чтобы не двигалась.

Достав из чемоданчика стетоскоп со щипцами, он хотел ополоснуть их в стоявшем рядом ведре, но вода оказалась слишком грязной.

– Чистой воды! Быстро!

Одна из женщин схватила ведро, выбежала из барака и уже через несколько минут возвратилась.

– Отец… – обратилась к доктору Хустино Мар, – могу вам чем-нибудь помочь?

Поднявшись на ноги, он заговорил с ней шепотом.

– Я попытаюсь достать ребенка щипцами. Но таз у матери несоразмерен голове плода. И бедра ее слишком узки – скорее всего, из-за перенесенного в детстве рахита. Если же щипцами голову младенца достать не получится, то придется делать кесарево сечение.

Заключение, сделанное тихим голосом, не сулившим ничего хорошего, вызвало недоверие как у повитух, так и у самого Мансы, следивших за каждым их движением.

С болью в душе Мар зажмурилась: из-за высокой смертности после операции к кесареву сечению обращались в последнюю очередь.

– И нет другого выхода?

– Есть. Если нам не разрешат ее прооперировать, то будем доставать ребенка по частям.

– Боже мой…

Мар наблюдала, как доктор Хустино, промыв щипцы, при помощи повитух снова и снова пытался достать голову ребенка, но ничего не выходило. Жара в раскалившемся за весь день деревянном бараке стояла невыносимая. Тело роженицы покрывал пот, и с каждой минутой сил у нее становилось все меньше. Лежавшие в корзинках дети, далекие от происходившего, снова заплакали, прося кто еды, кто ласки. Манса глядел на все недоверчиво, сморщившись. Кормилиц с грудничками на руках интересовали больше Мар с доктором, нежели тяжелые роды, к которым они, казалось, привыкли.

Смерть, подумала Мар, в этом Богом забытом месте уже никого не удивляла. Их с отцом беспокойство резко выделялось на фоне всеобщего бездействия. Тогда Мар заметила стоявшую в дверях рядом с Мансой женщину, которую больше остальных заботила судьба роженицы. Мар подошла к ним и, протянув корзинку с бутылочками лекарства, всучила ее Мансе с таким напором, что тот не сумел отказаться.

– Взболтать и принимать две ложки натощак, – произнесла она. – Давайте тем, у кого проблемы с мочеиспусканием.

Не дожидаясь его ответа, она обратилась к стоявшей рядом женщине.

– Вы – мать роженицы?

– Точно так, сеньорита.

Расстроенной она не