из кувшина воду себе на волосы. Затем намылила голову и лицо, вдыхая аромат роз. Снова взяв кувшин, я опять стала лить на себя воду, только на этот раз медленнее, чтобы она медленно текла по волосам. Сбегая по ним, она собиралась в тазу – мутная и грязная. Мне вспомнился Клейтон. Мне стало интересно, что бы он обо мне подумал, если бы увидел в приличной одежде, умытой и с чистой головой. Поживем – увидим. Закончив, я выплеснула грязную воду. Теперь настал черед и Лейси помыться. Взяв табуретки, мы с мокрыми головами вышли из палатки. Сев у костра, который развел папа, мы принялись расчесывать пальцами наши блестящие мокрые локоны. К этому моменту папа с мамой тоже уже успели помыться, в результате чего мы все преобразились практически до неузнаваемости.

Через некоторое время папа сказал:

– Ну что ж, пойдем, посмотрим, где тут можно поесть.

Желудок давно уже переварил и чипсы, и другую вкуснятину, которой нас с Лейси угощал Клейтон. Мы пошли по лагерю, пока не наткнулись на длинный шатер, из которого тянуло чарующим ароматом еды. Я не знала, что именно нам собираются предложить, да это и не имело значения. Мы вошли внутрь и где-то с минуту просто стояли, чтобы прийти в себя. В середине шатра стояли столы и стулья. По краям они тоже имелись, только их было меньше. В дальнем конце шатра располагалось нечто вроде фургона. Перед ним громоздилось несколько чанов, в одном из которых что-то помешивал тощий коротышка. За столами сидело несколько работников, но они то ли устали, то ли их слишком занимала еда – одним словом, они не обратили на нас совершенно никакого внимания.

Мы подошли к повару-коротышке, одетому в грязный фартук. Одна из лямок была сдвинута с плеча. Увидев нас, он принялся доставать из-за стойки жестяные подносы и расставлять на них тарелки. На тарелки повар навалил бобов, странные вытянутые сосиски, булочки и отварные кукурузные початки. Затем он передал каждому из нас по подносу. Когда я протянула за своим подносам руки, потребовалось все мое самообладание, чтобы сдержать в них дрожь.

Повар подмигнул нам с Лейси и сказал:

– Слышь, девчонки, когда управитесь, я вам дам по пирожку с персиковой начинкой, договорились?

– Да, сэр!

Никогда в жизни я еще не чувствовала себя настолько счастливой. Даже угрюмая мама немного повеселела. Мы присели за один из столов, и папа произнес молитву – самую короткую из всех, которые я когда-либо от него слыхала. Я набросилась на еду, силясь поскорее заполнить зияющую пустоту в своем желудке. Лейси склонилась над своим подносом так, словно она опасалась, что его у нее кто-нибудь отберет. Я прекрасно понимала сестру. Казалось невероятным, что перед нами тарелки, полные еды, и при желании мы можем попросить добавки. Ни один из нас не смог доесть свою порцию до конца, хоть мы и старались. Я отнесла почти пустые подносы обратно к стойке. Повар отошел в сторону покурить и теперь стоял с сигаретой в зубах. Увидев меня, он вернулся обратно за стойку и забрал у меня подносы.

– Ну че, девчонка, наелась?

– Да, сэр, спасибо.

– Досталось вам, угадал?

– Да, сэр. Изрядно досталось.

– Здесь у нас еды навалом, – он выпустил облачко дыма. – Ешь сколько хочешь.

Видать, мы выглядели очень изголодавшимися.

– Спасибо, сэр.

Он кивнул.

– Меня Поли кличут. Зови меня Поли.

– Рада с вами познакомиться, Поли. Меня зовут Уоллис Энн Стампер.

Я махнула рукой через плечо в сторону Лейси, мамы и папы, которые стояли у выхода из шатра и дожидались меня.

– Это моя старшая сестра Лейси, моя мама Энн Уоллис Стампер и мой папа Уильям Стампер.

– Так ты из новеньких? Из певунов?

Меня удивило, что он уже знает о нас. Вскоре я узнала, сколь быстро разлетаются новости по цирку. Тут все про всех знали.

– Да, это мы и есть. Семейство Стамперов.

– Рад со всеми вами познакомиться, – кивнул Поли.

– И мы рады. Что ж… Спасибо за ужин, мистер Поли. Все было очень вкусно.

– Просто Поли.

– Ладно, Поли. Пока. До встречи.

– Эй, кроха. На, держи.

Он протянул мне несколько пакетиков промасленной бумаги. В каждом – по пирожку с персиковой начинкой. Они были мягкие, еще теплые, и посыпаны сахарной пудрой.

– Спасибо!

Мой рот наполнился слюной. Я поспешила к папе с мамой и принялась раздавать пирожки. Когда я впилась в свой пирожок зубами, то не смогла сдержать стона. На вкус он был совсем как мамин – мама делала начинку из персиков, которые росли у нас в саду. Мы двинулись обратно к нашим палаткам, чтобы взять скрипку. По телу разливалось блаженное ощущение сытости, отчего мы шли расслабленно и никуда не торопясь. Я снова увидела Трикси, которая теперь спешила в обратном направлении. Она помахала нам рукой и прокричала:

– Удачно вам сегодня выступить! Если получится, приду посмотреть!

Я помахала ей в ответ, но ничего не ответила, вспомнив одно из наставлений мамы: приличные девушки никогда не кричат. Забрав скрипку Лейси, мы направились к центру лагеря, туда, где царила суета и откуда доносились крики. Рядом с главным шатром, в котором нам предстояло выступать, я заприметила узкую вышку с платформой на самом верху, а под ней здоровенную деревянную емкость с водой, чем-то напоминавшую ванну, только гораздо больше. Наверное, именно в нее и ныряет Клейтон. В пруде у водопада воды было значительно больше, и мне стало интересно, как ему удается оставаться живым после прыжка. Мы вошли в главный шатер. Внутри обнаружилась маленькая деревянная сцена, а напротив нее ряды скамеек, расставленные полукругом. Взгляд Лейси заметался, словно сестра никак не могла охватить все одним махом.

Я подалась к ней и прошептала:

– Лейси, это все равно как если бы мы выступали в церкви или на свадьбе. Все будет в точности так же, просто народу соберется немного побольше, только и всего.

Такое впечатление, что мои слова не возымели никакого действия. Еще бы – тесный шатер принялся наполняться зрителями, которые громко смеялись. Некоторые перекрикивались друг с другом. Сделалось очень шумно. Лейси часто задышала и стала дрожать. Сестра попыталась спрятаться за мной, но у нее не получилось укрыться от пристальных взглядов, поскольку она была выше меня. Что я могла сделать? Ничего, просто надеяться, что Лейси как-нибудь справится, покуда мы не выйдем на сцену. Но что случится, когда это наконец произойдет? А вдруг моя сестрица что-нибудь выкинет? Лейси пыхтела как паровоз.

– Лейси очень волнуется, – прошептала я маме.

– Я слышу, как она дышит. Что тут поделать?

– А что,