На улице возле входа в кафе её уже не было видно, и я понял, что она всё-таки сбежала от меня, обидевшись по-настоящему.

По Крещатику заканчивала проход финальная колонна каких-то совсем уж откровенных голодранцев – там шли небритые, нестриженые, и, по-моему, вдобавок ещё и неумытые мужчины в разнообразном потёртом камуфляже, начиная с натовских моделей и заканчивая свежей российской моделью «Горка».

– Поприветствуем наших ветеранов Майдана, защитивших свободу и честь Украины два года назад! – заполошно взвыл голос в уличных динамиках.

Но приветствовать ветеранов Майдана было уже некому – толпа с тротуаров разбежалась по интересам. Бюджетники, доставленные на мероприятие в автобусах, вернулись в свои автобусы и отправились восвояси, а народ побогаче и туристы вроде меня расселись по столикам уличных кафе.

Я заказал себе горячий чай и только дождался своего чайника, как через два столика от себя увидел знакомое бледное анемичное лицо.

Профессор Института зоологии имени Шмальгаузена Степан Семёнович Гопала анализировал животный мир вокруг себя, по-прежнему обходясь без помощников и даже без ружья со снотворным для фиксации особо интересных экземпляров.

Я забрал свой чайник и чашку, прихватил пакетик с камерой и бесцеремонно переселился за столик к профессору.

Он сделал вид, что не заметил меня, но минут через десять нашего взаимного упорного молчания вдруг сообщил, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Каннибализм, как регулятор численности популяции, способствует установлению соответствия числа особей кормовым ресурсам и выживанию всей популяции в целом. Субъектами каннибализма чаще являются молодые особи своего вида, поедающие в том числе и старых особей.

Я честно и внимательно выслушал его, после чего спросил напрямую:

– Пан профессор, вы же такие новости не пропускаете, верно? Я про Алёну Григорьевну Хлопницкую, управляющую хостела в Кропивницком переулке. Которую эти ваши молодые животные забили ради сохранения популяции в целом. Или там были ещё какие-то гуманитарные мотивы?

– Раз в природе каннибализм существует, значит, он для чего-то нужен, – без паузы ответил мне Степан Семёнович, не поворачивая головы. Я это понял так, что он в курсе ситуации.

– Вы же вроде не религиозный человек, – заметил я. – Зачем вы придумываете этим нелюдям оправдания?

– Потому что человек – это животное. Вы – тоже. И поступать всегда будете, следуя законам природы, а не всякому вздору вроде человеческой морали.

– Простите, но мне трудно поверить, что люди могут быть такими идиотами.

Профессор соизволил повернуться ко мне. Я вдруг заметил, какое у него было прозрачное, пергаментное лицо. Такие лица бывают, например, у давно голодающих людей. Ну, или очень давно и безнадёжно больных.

– Представьте себе, насколько туп средний человек. Представили? Так вот, согласно законам статистики, половина людей ещё тупее. И именно они, эти идиоты, принимают решения и задают тон в политике любого государства.

– Простите, но нет, – не согласился с ним я. – У нас-то в России таких идиотов к власти не допустили. Хотя они тоже некоторое время ходили маршами и забивали всех, кто от них хоть чем-то отличается.

– Это потому, что у вас ещё живёт и работает Путин, и есть консенсус элит вокруг него. Он уйдёт и у вас будет всё то же самое, что и у нас.

– Не будет.

– Законы животного мира не изменить. Ступайте учиться, молодой человек. Пока вам «два». Вон! К животным!

Я вспомнил студенческие годы и едва было действительно не вскочил, ища глазами зачётку, так решительно он указал мне на воображаемую дверь.

Но тут он встал сам и ушёл, заметно прихрамывая, куда-то к площади Независимости.

Там, на площади, судя по звукам, опять орали какие-то животные, предаваясь каннибализму ради сохранения популяции в целом. Я было тоже пошёл за профессором следом, ориентируясь на звук, но где-то возле Главпочтамта животные звуки вдруг затихли.

Я постоял на площади несколько минут, тупо глядя на неработающий музыкальный фонтан и мусор вокруг него, пока не заметил, что встал прямо напротив яркого светодиодного фонаря, а значит, стал слишком заметным.

Ко мне вдруг начали сходиться десятки, если не сотни, местных попрошаек в камуфляже. Они все шли ко мне молча, буквально как зомби, одинаково растопырив руки навстречу потенциальному жертвователю и жалко улыбаясь кривыми зубами. Думаю, они бы сожрали меня, как и полагается порядочным каннибалам, если бы я не убежал оттуда к станции метро, потому что не чувствовал в себе ментальных сил послать их всех, как следовало.

Глава 2

День независимости Украины в этом году пришёлся на среду, и по случаю выходного дня я с утра натыкался только на закрытые отделения банков. Мне нужны были наличные, чтобы купить хороший штатив, который я присмотрел в комиссионке напротив своего нынешнего дома. Отличный, лёгкий и прочный титановый штатив известнейшей фирмы был выставлен там всего за тысячу двести гривен, раз в десять ниже реальной его стоимости. Не хотелось упускать такой шанс, но в комиссионке принимали только наличные гривны, которых у меня в таком количестве просто не было.

Я обошёл три отделения банка, пытаясь обменять доллары, и всюду натыкался на таблички «Вихідний день». В последнем банке, филиале российского Сбербанка, было открыто небольшое помещение с банкоматами, где ещё в небольшой будке за стеклом помещался охранник. Он мне заявил, что сегодня я доллары нигде не поменяю, кроме как у уличных менял.

– Но это рискованно сейчас. Раньше не кидали так, а сейчас среди них кидальщиков больше половины. Не осталось у людей никаких понятий о чести и совести, – огорчил он меня, но потом предложил разумное решение: – Так, а вы в той комиссионке сразу долларами заплатите, им-то какая разница, они только рады будут.

Я хлопнул себя по лбу, вернулся в комиссионку, и продавец, мутный тип с бегающими глазками, легко согласился принять от меня 40 долларов в уплату за фирменный штатив. Он выдал мне не только чехол к штативу, но и фирменную сумку для камеры – в подарок. Зато он не выдал мне чека и было ясно, почему – прибыль от сделки он положит себе в карман, а не