– Что именно? – спросил папа.

– Господи Боже! Ты что, серьезно обдумываешь это предложение? Хочешь, чтоб мы выступали в бродячем цирке?

– Господи Иисусе, Энн! – папа взметнул руки в воздух. – А что нам еще остается делать?

И тут папа выдал нечто такое, что удивило меня больше всего:

– А что, если Лейси или Уоллис Энн заболеют, как Сеф? Что мы тогда будем делать? Не пожалеем ли мы, что отказались от такой возможности? Других вариантов, получше, у нас нет.

Маму качнуло назад так, словно папа дал ей пощечину. Вскинув подбородок, она прищурилась и посмотрела на него.

– Давай не будем забывать о том, кто так торопился поскорее притащить Сефа домой.

– У нас нет другого выхода, – понурил голову папа. – Давай попробуем. Попытка не пытка. Не всю же нам жизнь в цирке работать. Это на время.

Мама взволнованно провела рукой по волосам.

– Даже не знаю. Мне кажется, это нам не подходит.

– На мой взгляд, у нас три варианта, – сказал папа, а мама кинула на меня хмурый взгляд, будто была недовольна тем, что я вообще затеяла этот разговор.

– Вернуться к Харди, – продолжил папа.

Мама сморщилась.

– Продолжить заниматься тем, что мы делаем сейчас.

Мама тяжело вздохнула и поникла.

– Либо устроиться ненадолго в цирк и заработать денег.

Мама лишь махнула рукой, мол, делайте что хотите. Думаю, она сдалась после того, как папа сказал, что мы с Лейси тоже можем заболеть. Мама явно за нас испугалась.

– Клейтон сказал, что Купер сейчас ищет новых артистов, но медлить нельзя, – сказала я.

– Что ж, тогда поедем к этому Куперу. Если не выгорит, вернемся к Харди. Все, точка, решено.

Слова папы вызвали у мамы отвращение, но она не стала спорить, а принялась собирать наш нехитрый скарб, пока папа закидывал костер землей. Я подошла к Лейси, чтобы вернуть ей скрипку. Сестра вырвала инструмент у меня из рук. Я с удивлением воззрилась на нее, но продолжения не последовало, и Лейси стала протирать скрипку краешком рукава. Пожав плечами, я отправилась помогать маме грузить в грузовик посуду. Через несколько минут мы закончили со сборами. Единственным свидетельством нашего пребывания здесь было лишь черное пятно на месте костра.

– Клейтон сказал, что отсюда совсем недалеко. Мол, они встали лагерем возле Такерс-Бранч.

– Я знаю, где они расположились. Я уже проезжал мимо них.

Мама не стала спрашивать, чем сегодня занимался папа и почему грузовик такой грязный. Главное, он приехал с пустыми руками, а остальное ее не интересовало.

Мы ехали по шоссе № 28, а окружавшие нас холмы словно безмолвно наблюдали за нами. Итак, нас ждет прослушивание у Джонни Купера, который и решит нашу дальнейшую судьбу. Я очень пожалела о том, что мы так паршиво выглядим. А что, если мы из-за этого не понравимся Куперу? Придется возвращаться к дяде Харди? Какой ужас.

Мы добрались до поворота, где холмы образовывали долину. Никогда в жизни не видела столько фургонов, автомобилей и шатров! Папа опустил стекло, и я почувствовала странный букет ароматов. Пахло животными, выхлопными газами и что самое важное – едой! Как только мне в ноздри ударил запах съестного, мне еще отчаянней захотелось, чтобы Купер взял нас к себе.

Папа свернул к свободному участку поля, куда уже успело проехать несколько машин. Повсюду ходили люди. Наш грузовичок катился по ухабам. До нас доносились крики зазывал: «Эй подходи, не грусти! Кинь пенни – покручу, погадаю, день рожденья угадаю!» К небольшому ипподрому вели свиней. Вращалась карусель, весело гомонили дети. Я пожирала глазами вывески, рекламировавшие разные развлечения и аттракционы. «Обезьяны из джунглей», «Заклинатели змей»… А вон вывеска побольше: «ВЫСТАВКА УРОДОВ! СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ!» Мы оказались в каком-то странном, нелепом мире, который отчасти пугал, но при этом отчасти и завораживал. Мама взглянула на нескольких артистов, стоявших чуть в стороне, где начинались аккуратные ряды кремового цвета шатров. Судя по всему, туда зевакам вход был заказан.

Мама повернулась к папе и спросила:

– И что мы будем делать? Просто выйдем и скажем, мол, здрасьте, вот и мы?

Папа остановил грузовик и кивнул:

– Думаю, вроде того. Пойду-ка поищу мистера Купера.

Он подошел к кучке работников и заговорил с одним из них – грубоватого вида типом, немного напомнившим мне Леланда Тью. Тот сплюнул себе под ноги и показал на один из шатров. Папа коснулся шляпы, кинул на нас взгляд через плечо и направился к шатру. Работники, потягивая сигареты, уставились на нас в грузовике с таким видом, будто мы были недопустимо скучны и обыденны для такого места.

– Зря мы сюда приехали, – вздохнула мама.

– Мам, не торопись. Может, дело и выгорит.

Мама в ответ лишь хмыкнула и пригладила волосы Лейси. Затем она лизнула пальцы и попыталась привести в порядок светлые локоны, ниспадавшие ей на лоб, но волосы мамы были такими спутанными и грязными, что у нее ничего из этого не получилось. Я свою шевелюру не трогала. Мои волосы настолько свалялись, что беспокоиться о них в данный момент казалось глупее некуда. Из шатра показался папа. За ним вышел седовласый вислоусый мужчина. Судя по внушительному выпирающему пузу, он очень любил покушать.

Завидев их, мама тут же сказала:

– Уоллис Энн, давай вылезай.

Я послушно выбралась из кабины, а за мной последовали мама и Лейси. Мы предстали перед седовласым мужчиной во всей своей красе: грязные, вонючие, отчаявшиеся и при этом с дикой надеждой в глазах.

– Извольте познакомиться, – с жаром проговорил папа. – Это моя супруга Энн Уоллис Стампер, моя старшая дочь Лейси, о которой я вам рассказывал, и наша младшенькая – Уоллис Энн. Поет она прям как соловушка.

– Угу, угу… – со скучающим видом покивал мистер Купер. – Ну что ж, показывайте, на что вы горазды.

Мы выстроились как обычно – Лейси слева от папы, а я справа от мамы. Всякий раз перед выступлением я волновалась. Вот и сейчас ощущение было такое, словно в животе стакан скисшего молока. Я попыталась успокоиться. Без всяких понуканий, скорее по привычке Лейси поднесла скрипку к подбородку и провела смычком по струнам. Раздался протяжный чарующий звук. Народ, что стоял поблизости и посмеивался над нашим скорбным видом, замолчал и внимательно уставился на нас. Лейси начала со всем знакомой песни: «Соберемся у реки». Первый куплет затянул папа, а мы с мамой подхватили. Казалось, наши голоса воспарили к самим небесам.

Я закрыла глаза, пытаясь не думать о том, как мы выглядим. Я вообще постаралась выкинуть из головы все мысли, отдавшись пению. Я прекрасно понимала, что сейчас нужно показать