Как вы понимаете, это аллегория, Евангелие научило Стеллу аллегориям.

Стелла остановилась перед курсантским общежитием. Ворота во двор были плотно закрыты, на ступенях нес караул часовой с винтовкой.

– Мне нужен ваш командир, – заявила Стелла. – Который самый главный.

Часовой изумился. Территория лагеря строго охранялась, на ней редко бывали посторонние. Меня курсанты в основном знали, а вот Стеллу почти никто из них не видел, она всегда избегала этой тропы – не хотела столкнуться с Лю Чжаоху.

– Ты кто? – спросил часовой.

– Скоро узнаешь, – ответила Стелла.

– К командиру сейчас нельзя.

– Почему это?

– Он на совещании. Есть что сказать – скажи мне, я донесу.

Часовой говорил правду, командир созвал совещание, чтобы утвердить последние детали вечерней вылазки.

– Не донесешь – надорвешься.

Стелла с непроницаемым лицом устремилась вперед.

Часовой преградил ей дорогу:

– Командир приказал не пускать сюда кого попало.

Стелла сверкнула глазами.

– Я не кто попало, ты не можешь меня задерживать.

Видя, что часовой непреклонен, Стелла вдруг нагнулась, подобрала с обочины камень и бросила его в ворота.

Дом, который приспособили под общежитие, принадлежал богатому семейству. Ворота были распашные, массивные, из черного дерева; от удара камнем раздался гул, похожий на далекий раскат грома, на створе осталась вмятина.

Часовой опомнился, вскинул винтовку и направил ее на Стеллу.

Стелла замерла на месте. Она предусмотрела любой вариант развития событий, кроме появления винтовки. Винтовка была неожиданностью.

Отступать было поздно, куда бы она ни отступила, пуля все равно бы ее догнала, пуля была быстрее. Стелле пришлось рискнуть.

Она двинулась на часового:

– Давай, стреляй, если не боишься своего командира!

Курсанты в это время ужинали. Услышав шум, несколько человек выбежали разузнать, что происходит, среди них был и Лю Чжаоху.

Лю Чжаоху увидел, что часовой наставил дуло на какую-то девушку, приблизился, разглядел, кто перед ним, и побелел от ужаса.

Боясь, что винтовка выстрелит, он не решился отобрать ее силой. Вместо этого он осторожно подошел и встал прямо напротив часового.

– Н-не стреляй! – выдохнул он.

Он обнаружил, что его губы трясутся, голос надломился.

Часовой окинул его взглядом.

– Знаешь ее?

– Она не шпионка, она моя землячка, – сказал Лю Чжаоху.

Стелла холодно усмехнулась:

– Землячка? И только-то? Начал говорить – так договаривай, не темни.

Лю Чжаоху не ответил на ее колкость, лишь спросил:

– Что случилось?

Стелла оттолкнула его, взбежала по ступеням и без спросу вошла во двор.

– Мне нужен ваш командир.

Курсанты поспешили позвать командира отряда.

Тот велел часовому опустить оружие.

– Что у тебя там такого, что нельзя сказать словами? – спросил он Стеллу. – Обязательно надо камни швырять?

– Его спрашивай, а не меня, – ответила Стелла, указав на часового. – Впустил бы сразу, ничего бы я не швыряла. Дело у меня, но не к тебе. Мне нужен командир.

– Это я и есть, говори уже.

Вокруг постепенно собиралась толпа, заключая Стеллу и командира отряда в кольцо. Обстановка накалялась, голова Стеллы пульсировала от боли. Их целая гурьба, а она сама по себе. С гурьбой ей было не сладить, она могла справиться только с одним человеком.

У нее всюду – спереди, сзади – выросли глаза, она знала, что совсем рядом нервно топчется Лю Чжаоху, ему не терпится услышать, зачем она здесь.

А еще она знала, что у нее за спиной, возле большого чана для воды, сидит на корточках тот, кто напал на нее утром на берегу. Сидит мертвенно-бледный, с ватными ногами.

У себя в душе они уже взвесили ее и вынесли вердикт: не осмелится, постыдится. Но они допустили промах – загнали ее в угол. Там, где предел – десять шагов, они как нарочно сделали одиннадцать. Этот последний шаг и столкнул ее в пропасть. Она сидела на дне и смотрела в небо, и небо снизу казалось совсем иным. Она вдруг различила в кромешной тьме просвет. Стелла поняла: стыд стыдом, а жизнь все-таки важнее.

Она поняла, а они еще не поняли. Они не знали, на какие великие свершения способен тот, кто нашел в себе мужество отбросить стыд.

Стелла смерила командира отряда взглядом.

– Мне нужен главный ваш начальник, ты не главный.

– Кто тебе такое сказал?

Стелла показала пальцем на его нашивку с личным номером:

– Начальников не нумеруют.

Послышался сдавленный смешок. Никто не ожидал, что деревенская девчонка окажется такой глазастой.

Лицо командира отряда напряглось, голос загремел:

– Начальник занят государственными делами! Кончай бузить!

– Ладненько, я мешать не буду, – сказала Стелла, – я тут посижу, подожду, пока он переделает свои государственные дела.

Она прошла немного вперед и устроилась на лестнице. Она догадалась, что совещание наверху, во второй комнате, – войдя во двор, она сразу заметила, что в этой комнате закрыто окно. Никто в такую духоту не задвигает плотно шторы – никто, кроме человека, желающего обсудить нечто чрезвычайно важное.

Едва Стелла уселась на нижнюю ступеньку, курсанты все как один вдруг вскочили, торопливо построились в шеренгу, сдвинули пятки и дружно отдали честь. Стелла обернулась. На лестнице стоял высокий смуглый мужчина. На нем была та же серая форма с серым кепи, что и на других, только без нагрудной нашивки.

Стелла поняла, что это командир.

– Мелкая, а вон какая храбрая, – сказал мужчина. – Неужто пули не боишься?

Хотя слова прозвучали грубовато, взгляд мужчины был по-своему ласков. Стелла поднялась, слегка поклонилась и внезапно ощутила, что глазам сделалось горячо.

Не вздумай. Плакать. Перед этими. Свиньями.

Она крепко закусила губу, но, увы, слезы ее не слушались. Два червяка поползли вниз по щекам, застыли в уголках рта, горячие, жгучие.

– Говори скорее, у меня сегодня и впрямь важное дело. – Командир нащупал в кармане часы, проверил время.

– Да кто же не боится пули? – с трудом выговорила Стелла.

– Тебя кто-то обидел? – спросил командир.

Вся ее заготовленная по дороге речь рассыпалась во время стычки у ворот. Стелла сжала кулаки, остервенело вонзив ногти в ладони, и мало-помалу резкая боль привела ее в чувство, рассыпанная речь слово за словом собралась в памяти.

– Командир, вы одно мне скажите: ваши люди воюют с японцами? – спросила она.

– Не воюй мы с японцами, с чего бы нам мерзнуть и голодать в этой треклятой дыре?

– Если ваши родные, ваши земляки пострадают от рук японцев, как вы поступите?

– Отомстим. – Голос