Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 101

Одни ходили без рубашек, щеголяя мощным телосложением; другие не выпускали из рук топоры, привезенные с ферм или из других лагерей, показывая готовность в любой момент приступить к валке леса; третьи демонстративно читали Библию, намекая, что они не мерзавцы и не коммунисты какие-нибудь, а люди набожные и благочестивые.

Многие из соискателей мусолили в руках рекомендательные письма, рисовавшие их таланты и надежность как лесорубов, или увольнительные справки с военной службы. Каждый был готов рассказать о голодных детях, братьях и сестрах, больных родителях и женах, и управляющий всех выслушивал с должным сочувствием, хотя, насколько эти рассказы влияли на его выбор, никто из рабочих понять не мог.

Серена продолжала каждое утро выезжать с передовыми отрядами лесорубов. Гэллоуэй вышагивал позади нее, болтая культей, словно сухая ветка – давно сгнившим фруктом. Пока Серена переходила от бригады к бригаде, никто из рабочих не заговаривал с ней о будущем ребенке и не косился на растущий живот хозяйки. И тем не менее все они, каждый по-своему, чтили ее беременность. Люди подносили всаднице ковши с родниковой водой, протягивали шляпы, полные малины или ежевики, а иногда – завернутые в листья папоротника соты с вязким вересковым медом. Кое-кто передавал через Гэллоуэя пинтовые банки с бодрящими настоями на диких травах, на молочае и лавре, мандрагоре и корне валерианы. Один лесоруб вознамерился подложить под родильное ложе Серены свой широкий топор с двойным лезвием, чтобы тем самым избавить роженицу от боли; другой принес кусок красной яшмы, усмиряющий кровотечение. Завидя Серену, бригадиры бежали ей навстречу, не позволяя лишний раз спешиваться. В жаркие дни лесорубы сразу вели мерина под сень еще оставшихся деревьев, чтобы уберечь Серену от палящих лучей.

Она часто принимала от работников родниковую воду, изредка пробовала поднесенные ягоды и мед. Банки с настоями однорукий складывал себе в мешок; пила ли потом эти снадобья Серена, никто не знал. Путешествуя за плечом Гэллоуэя от одной бригады к другой, банки издавали мелодичный звон, совсем как китайские ветряные колокольчики.

Бригада Снайпса трудилась в гордом одиночестве, поднявшись на самую вершину хребта Шанти. Во время утреннего перерыва лесорубы следили за перемещениями Серены среди бригад, работавших ниже и южнее. Стюарт с тревогой помотал головой:

– Будь здесь проповедник Макинтайр, он назвал бы такое обожание чистейшим идолопоклонством.

– Точно. Так бы и назвал, – согласно кивнул Снайпс. – А ему не стало лучше? Макинтайру то бишь.

– Разве что чуток, – ответил Стюарт. – Как раз настолько, чтобы жена запретила врачам долбить его электротоком.

– Какая жалость, – вздохнул Росс. – Я надеялся бросить его в реку, чтобы он перебил своим внутренним током целую кучу сомов. Поджарил их электричеством с той же легкостью, с какой люди крутят ручку на телефоне.

Развернув газету, бригадир пробежал взглядом передовицу.

– Что нынче пишут, Снайпс? – поинтересовался Генрисон.

– Похоже, учредители парка нацелились на земли полковника Таунсенда в Теннесси. Пишут, уже почти столковались о цене.

– Это самый здоровенный участок с тех пор, как «Чэмпион» выставил свои владенья на продажу, верно? – переспросил Генрисон.

– Так тут и сказано.

– А мне казалось, его уже выкупили Пембертоны, – нахмурился Генрисон. – Они довольно долго к нему приглядывались, пока Харрис не выманил их в округ Джексон.

– Я слыхал, Харрис поручил геологам отыскать в Джексоне большую медную жилу, – вмешался Стюарт.

– Медную? – удивился Генрисон. – Мне рассказывали, он искал там уголь.

– А я слыхал и того похлеще: от серебра и золота до Ноева ковчега и Большой Леденцовой горы[27], – ухмыльнулся Росс.

– Как считаешь, что он пытался найти на самом деле? – спросил Стюарт у Снайпса.

– Ну… – протянул бригадир, – речь может, конечно, идти о погоне за каким-нибудь из непреходящих сокровищ этого мира, ведь многие богатеи мечтают оставить свои имена в анналах истории именно таким способом… Но, зная Харриса, вряд ли его сильно заботит слава. – Умолкнув, он подобрал камушек и принялся крутить его между большим и указательным пальцами, словно монету, которую не решаются потратить. – Мне представляется, если брать напрямик, то Франклин отсюда милях в тридцати, не более, – подытожил Снайпс. – И этим сказано достаточно, чтобы вы сами доперли до остального.

Несколько секунд рабочие провели в молчании: бригадир невозмутимо вернулся к своей газете, а остальные продолжали озирать южные окрестности внизу. Серена тем временем направила мерина к боковой ветке железной дороги и вдоль нее двинулась дальше в лес.

– Я слыхал, что на завтрак и ужин она ест одну только чертову говядину, – сказал Стюарт. – Закаливает характер будущему ребенку. И мало того, по ночам она обнажает свой живот под лучами луны, впитывая всю ее нездешнюю силу.

– Кажись, кто-то подшутил над твоим легковерием, Стюарт, – ухмыльнулся Генрисон.

– Может, что и так, – вмешался Росс, – только если бы год назад вам сказали, что она обучит орла летать по окрестностям и таскать ей полосатых гремучников длиной с руку, вы бы тоже решили, что это дрянная шутка.

– Тоже верно, – согласился с ним Генрисон. – В наших горах таких, как она, еще не видывали.

На восьмом месяце беременности Серена проснулась от болей в нижней части живота. Пембертон отыскал доктора Чейни в лазарете – тот оказывал помощь рабочему с трехдюймовой щепкой, застрявшей в белке глаза. С помощью пинцета врач вытащил занозу, промыл рану дезинфицирующим средством и отправил рабочего назад в бригаду.

– Вероятно, у вашей супруги небольшое несварение, – предположил доктор Чейни, когда они вместе шли к дому.

Гэллоуэй ждал на крыльце; уже оседланный мерин Серены был привязан к нижней перекладине перил.

– Миссис Пембертон сегодня останется дома, – сказал однорукому хозяин.

Не ответив, Гэллоуэй тяжелым взглядом окинул черный саквояж в руке Чейни, пока Пембертон провожал доктора в дом.

Серена сидела на краю кровати: лицо совсем бледное; серые глаза, кажется, смотрят куда-то далеко, а дыхание еле теплится, – так бывает, когда держишь в руках что-то очень хрупкое или крайне опасное. Пеньюар Серены был распахнут, темно-синие волны шелка обнажили округлившийся живот.

– Ложитесь на бок, – распорядился доктор Чейни, доставая из саквояжа стетоскоп. Приложил его блестящий наконечник к животу беременной и несколько секунд внимательно вслушивался. Удовлетворенно кивнув, отвел стетоскоп от Серены, высвободил дужки и повесил аппарат на шею. – Все в полном порядке, мадам, – заверил пациентку доктор. – Для женщин вполне нормальна чувствительность к самой незначительной, порой даже воображаемой боли, тем паче в положении. По всей вероятности, у вас всего лишь легкое кишечное расстройство или, выражаясь не столь деликатным языком, обычный избыток

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 101