– Ноги гудят,  – не выдержал Франсишку Родригеш,  – надо отдохнуть.

По отряду ветерком пробежал ропот одобрения. Мартин замедлил шаг.

– Топай, лодырь!  – приказал Карвальо.  – С женщинами отдохнем! Забыл, зачем послали?  – и он довольно захохотал.

– Далеко еще?  – спросил стражник.

– Не терпится?  – штурман подошел к нему, оглядел равнину.

– Пропади они пропадом, черномазые обезьяны,  – кисло ответил Мартин, снимая с плеча мушкет.

– Не скажи…  – замотал головой долговязый командир.  – Среди них есть молоденькие девушки. Чего встали?  – прикрикнул на подчиненных.

– Я старший матрос, а не солдат,  – надулся Франсишку – Ноги натер.

– Зачем пошел?  – ухмыльнулся кормчий.  – Я взял добровольцев. Моряк молчал.

– Знаю вас,  – погрозил ему пальцем Карвальо,  – из-за бабы передеретесь, а идти за ними лень.

– Франсишку верно говорит – пора отдохнуть,  – заступился за дружка Эрнандес.

– Хинес, узнай у дикаря, правильно мы идем?  – велел штурман моряку, сопровождавшему индейцев.

– Показывает на солнце,  – доложил тот.

– Свяжи их одной веревкой или скрепи копьем!

– Не убегут,  – заартачился матрос.

– Головой ответишь!  – припугнул кормчий.

– Лучше развязать дикарей и заставить нести оружие,  – посоветовал стражник.  – Великаны не умеют обращаться с ним, не причинят зла. Сеньор Магеллан объяснил им, что за побег казнит заложников. Они не уйдут, а мы отдохнем. Видали, как кинулись заступаться за товарищей? Не худо бы поучиться нашим солдатам!

– Не болтай языком,  – Карвальо толкнул Мартина в спину,  – шагай вперед!

Отряд тронулся дальше. Мартин топал по бездорожью к желтому солнцу, за ним ковылял Франсишку, прихрамывая на левую ногу. Хинес покинул связанных по рукам великанов, пошел с Эрнандесом. Карвальо в конце колонны подгонял отстающих. Оставленные без присмотра индейцы казались покорными, однако, прикрытый со спины соплеменником, первый торопливо стягивал путы, напрягал и ослаблял кисти рук, потирал ладони, изгибал пальцы, старался ухватиться за узел. Отряд прошел с полмили, пока ему удалось развязать веревку. Индеец скинул шкуры, прикрывавшие тело до колен, и в больших мохнатых сапогах бросился наутек.

– Держи его!  – закричал Карвальо.

Гремя мешавшим оружием и запинаясь о мечи, Хинес с Эрнандесом поспешили в погоню. Мартин снял с плеча мушкет, но Эрнандес утащил подставку и размахивал ею как дубиной. Стражник выругался с досады, бросил ружье наземь. Вслед беглецу полетели редкие стрелы. Часть солдат лениво побежала вдогонку прочие топтались на месте. Франсишку опустился на траву.

– Ставлю дукат, не догонят,  – промолвил Мартин, наблюдая за быстро увеличивающимся разрывом между бегущими.

– Ставлю десять!  – предложил Франсишку.

– Смотри за вторым дикарем!  – обиженно воскликнул Карвальо.  – Разлегся тут, сукин сын!

– Уйдет,  – не обращая внимания на командира, решил стражник.  – Здорово скачет голозадый.

– Наши тоже кинули оружие,  – заметили в толпе.

– Все равно не догонят,  – пообещал Мартин.

Второй индеец забеспокоился, запричитал, задергался, начал освобождать руки.

– Трахни его по башке!  – скомандовал Карвальо.

– Уймись, чучело,  – блаженно жмурясь на солнце, попросил Франсишку – Успокойся, а то двину мушкетом по голове!

Видя убегавшего от преследователей товарища, великан рассвирепел, заорал на испанцев, призвал Сетебоса в заступники. Матросы невольно отступили на шаг. Он подумал, будто они испугались, стал громче браниться.

– Заткни ему глотку!  – потребовал штурман.

Франсишку нехотя поднялся, взял мушкет и без жалости саданул им пленника по белой косматой голове. Удар пришелся вскользь, ободрал кожу на виске, разорвал ухо. Несчастный рухнул наземь, кровь залила лицо.

– Говорил тебе, уймись, чучело!  – наставительно произнес матрос.

– Убег,  – удовлетворенно сказал Мартин.

– Чему радуешься?  – упрекнул штурман.  – Приведет теперь дюжину великанов. Вот будет потеха!

– Давайте прихлопнем второго и вернемся домой,  – вполголоса предложил стражник.  – Зачем рисковать из-за женщин?

Кормчий задумался.

– Не пойдет он с нами,  – добавил Мартин, разглядывая залитого кровью индейца.

– Пойдет,  – заявил Франсишку и ткнул дулом в окровавленный висок.

Туземец застонал, отстранился.

– Не нравится?  – злорадно спросил португалец.  – Вставай, скотина!  – и принялся пинать его в спину, голову, живот.  – Вставай, а не то я вырежу тебе радость жизни, оскоплю!

– Поднимите дикаря!  – приказал Карвальо.

Жертву брезгливо взяли под руки.

– Где женщины?  – штурман изобразил руками груди.

Туземец зарычал, попытался вырваться. Карвальо пнул его в пах.

– Где?  – повторил он жест.  – Веди!

Индейца ткнули в спину копьем, да так, что вместе со звериной шкурой разодрали кожу. Он закричал, изогнулся, но Франсишку с наслаждением кольнул острым мечом в поясницу.

– Веди!  – угрожающе велел Карвальо притихшему великану.

Тот выпрямился, сжал связанные руки в кулаки, молча пошел к начавшему краснеть солнцу. Близился вечер.

* * *

Отряд подошел к стойбищу. Вокруг кострища с тлеющими углями стояли семь вигвамов, крытых шкурами гуанако. Женщины и дети торопливо собирали пожитки. Спасшийся индеец сообщил о предстоящем визите врагов, но не увел племя в степь, пошел разыскивать охотившегося товарища, предупредить об опасности. Женщины заметили испанцев, обречено сбились в кучу посреди лагеря. Их окружили кольцом. Матросы с жадностью разглядывали жирных индианок.

– Объясни им, что мы никого не тронем!  – приказал Карвальо пленному, будто тот понимал язык.  – Вели завтра идти на корабли!

– Почему завтра?  – удивился Мартин, оборачиваясь к розовому солнцу над горизонтом.  – У нас хватит времени вернуться назад.

– Поздно уже,  – опустил глаза штурман,  – люди устали.

– Правильно, сеньор Карвальо,  – сглатывая слюну, поддержал Франсишку,  – позабавимся до рассвета.

– Нам это может дорого обойтись,  – возразил стражник.

– Мужчин у них мало,  – пересчитал жилища Эрнандес,  – справимся как-нибудь!

– А приказ капитан-генерала?  – напомнил Мартин.

– В нем не говорилось о сроках,  – недовольно сказал кормчий.

– Чего испугался?  – усмехнулся Франсишку – Выбирай любую!

Стражник замолчал.

Карвальо оглядел женщин, поманил пальцем молодую туземку. Девушка не пошла, тогда он за руку потянул ее в вигвам. Индианки заволновались. На них прикрикнули, пригрозили оружием.

– Раздайте подарки, пусть успокоятся!  – велел штурман, прикрывая за женщиной вход шкурой.

Матросы вытащили из мешка бусы, ленты, зеркала. Раздача даров рядом с окровавленным воином поначалу не ладилась, женщины отказывались от щедрот. Потом искушение и жадность возобладали, индианки стали вырывать друг у друга стекляшки. Испанцы хохотали, тискали их за груди, лезли под шкуры, срывали покрывала, шлепали по задницам. Мало-помалу недоверие и напряженность исчезли. Индейца развязали, сунули ему в руки старую колоду карт, отпустили, чтоб скрылся с глаз и не мешал. Он задержался в лагере, принялся отнимать у жен подарки. Послышались вопли, проклятия, плач обиженных туземок. Солдаты вступились за них, поколотили великана, отобрали награбленное добро. Он