Деньгами сорил направо и налево. На местном рынке купил две шали за 600 червонцев. Одну повязал на шею лошади, другую тут же подарил первой попавшейся хорошенькой молдаванке…

А дальше в судьбе генерала Михаила Милорадовича наступает странный период – слава Богу, короткий. Войны, в которых он безвылазно уже больше двадцати лет, как-то поутихли. Не раз российская армия в них побеждала. И вот турки из Европы изгнаны, с Францией подписан Тильзитский мир. Что делать боевому генералу, куда податься? Надежд на карьерный рост мало, да и куда расти? Генерал-аншеф – это по-старому фельдмаршал. А выше только Аракчеев, с которым пока отношения не очень складываются. Багратион, этот вечный соперник, словно в насмешку, предлагает Аракчееву назначить Милорадовича военным губернатором Киева. Как такое стерпеть?

Ох и загулы он устраивал на берегу Днепра! Все лето 1810 года боролся со своей обидой, пока она не победила, – написал прошение об отставке с воинской службы. Ещё и оправдывал себя:

– Меня король Франции Людовик XVI принимал! А Наполеона, этого новоявленного императора, я бил и, если потребуется, ещё бить буду!

Никому не верил. Тогда и дал зарок не жениться – везде обман чудился. Но только однажды привиделось чётко, словно генералиссимус Суворов над ним наклонился и говорит:

– Гордость – вывеска дураков, а истинно достойный человек скромен. Доброе имя есть принадлежность каждого честного человека, и оно – не в самолюбии, а во славе Отечества…

С того дня одумался. Обратно принят был на службу с оговоркой: либо снова полком командовать, либо Киевским военным начальником. Так и прослужил генерал-губернатором в столице Малороссии до самой войны с Наполеоном.

Глава 3

Не Москва ль за нами?

В тот год у России сложился неплохой союз со Швецией. Бывший наполеоновский маршал Бернадот стал наследным принцем этой северной страны, но так и не простил французскому императору давнюю историю. Наполеон Бонапарт отбил у товарища по оружию невесту, бросил её, но потом решил откупиться, наградив обоих престолом в маленькой завоёванной стране. И теперь шведский принц Бернадот предпочёл дружить с Россией, а не с Францией. Что ж, как говорится, у старых грехов длинные тени…

А 22 мая 1812 года Кутузов подписал, наконец, мирный договор с Турцией. До начала Отечественной войны оставалось чуть больше месяца. Потом, перед смертью на острове Святой Елены, Наполеон скажет: «Мне следовало отказаться от войны с Россией уже в тот момент, когда я узнал, что ни Турция, ни Швеция воевать с ней не будут».

…Спустя несколько дней после начала войны Михаил Милорадович получил от Александра I предписание собирать резервные отряды и двигаться с ними к Москве. Что и было сделано генералом от инфантерии по-военному чётко и быстро. Многотысячная колонна, прямо на марше формируемая в полки и дивизии, шла на восток, не встречая противника и не останавливаясь, проходя за сутки по сорок вёрст. С основными силами армии Кутузова резервисты соединились уже в середине августа у Бородино, небольшой деревни в три десятка дворов.

В Бородинском сражении Милорадович командовал правым крылом 1-й армии (центр). Адъютант генерала, будущий поэт и писатель Фёдор Глинка (его романс «Вот мчится тройка почтовая» и прочие произведения потом будет распевать вся Россия), оставил словесный портрет Милорадовича во время боя:

«Вот он, на прекрасной, прыгающей лошади, сидит свободно и весело. Лошадь осёдлана богато: чепрак залит золотом, украшен орденскими звёздами. Он сам одет щегольски, в блестящем генеральском мундире; на шее кресты (и сколько крестов!), на груди звёзды, на шпаге горит крупный алмаз… Средний рост, ширина в плечах, грудь высокая, холмистая, черты лица, обличающие происхождение сербское: вот приметы генерала приятной наружности, тогда ещё в средних летах. Довольно большой сербский нос не портил лица его, продолговато-круглого, весёлого, открытого… Улыбка скрашивала губы узкие, даже поджатые. У иных это означает скупость, в нём могло означать какую-то внутреннюю силу, потому что щедрость его доходила до расточительности. Высокий султан волновался на высокой шляпе. Он, казалось, оделся на званый пир! Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти как в своём домашнем парке; заставлял лошадь делать лансады, спокойно набивал себе трубку, ещё спокойнее раскуривал её и дружески разговаривал с солдатами… Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты…»

В пять часов ударили барабаны, батальоны стояли, тесно сомкнув ряды. Командиры читали воззвание императора: «Сражайтесь так, как вы сражались при Аустерлице, Фридланде, при Витебске, при Смоленске! Пусть самое отдалённое потомство ставит себе в образец ваше поведение в этот день, пусть о каждом из вас будут говорить: „Он был в великой битве под Москвой!“ Судьба России сегодня зависит от вас!»

Под русское «ура!» из тумана с той стороны полетели ядра, сотни картечных ядер. Великая битва началась…

В половине двенадцатого противник, создав почти трёхкратное превосходство, предпринял восьмую по счету атаку Семёновских флешей. Контратаку эту возглавил лично князь Багратион, но был смертельно ранен…

Заменив своего старого соперника, Михаил Милорадович получает команду над 2-й Западной армией. Он весь в своей стихии! Снова на нём парадный генеральский мундир, он лично поднимает полки в контратаки. Адъютанты стонут:

– Надобно запасную жизнь иметь, чтобы состоять при вашем превосходительстве!

– Пусть французы целятся лучше! – кричит в ответ и привязывает к шее очередной лошади ярко-розовый шарф, чтобы лучше его видно было.

Это было страшное сражение. Огромное холмистое поле, десятки тысяч раненых и убитых. По воспоминаниям одного французского генерала, участника Бородинской битвы, Наполеон часто повторял потом: «Из всех моих пятидесяти сражений самое ужасное – то, которое я дал под Москвой; французы показали себя достойными победы, а русские заслужили чести быть непобедимыми». Запомним эту цифру – у Наполеона было пятьдесят сражений…

Кто победил на Бородинском поле – пусть теперь гадают военные историки. Они до сих пор спорят. Да, русских полегло больше. «Но с наступлением темноты неприятель ретировался в ту позицию, в которой пришёл нас атаковать», – докладывал Кутузов императору.

После битвы дилемма сложилась простая: либо армию спасать, либо Москву. Кутузов держит совет, и выбор сделан. Милорадовичу поручают командовать арьергардом всей отходящей армии. Чем дольше он сможет сдерживать