Племяннику Дихона не понравились его объяснения, прежде всего из-за снисходительного тона, каким князь мазов их произнес. Однако он не стал торопиться с выводами, решив отложить их до встречи с обещанным проводником. Им оказался молодой воин, который представился воеводе русов как Тудар.

– Ты из ятвягов, что ли? – поинтересовался Синеус, услышав знакомый ему говор. – А как оказалось, что знаешь Крушвицу?

– В рабах там все детство провел, потом подрос и сбежал, – признался тот неохотно.

– Понятно, иди вон на ту лодку, потом поговорим, – велел воевода, которому перед отплытием надо было отправить куршей во главе с Клеком догонять ушедших уже мазов.

Только позже, когда они плыли вдоль левого берега озера, Синеус стал подробно расспрашивать Тудара о городе и острове, на который им предстояло высадиться. Как оказалось, его отделяла от Крушвицы узкая полоса земли с мостами перед городскими и крепостными воротами.

– А расстояние между воротами наверняка простреливается насквозь, – заметил сотник Прастен, рассматривая нацарапанный проводником на скамье лодки примитивный план. – Ловушка, в которой нас всех просто перестреляют.

– Можно прикрыться большими деревянными щитами или лодками, – предложил Синеус.

– Где мы возьмем такие щиты? – озадачил его сотник. – А лодки нужны для подвоза подкрепления.

– Щиты можно сколотить, – неожиданно предложил один из ближайших гребцов. – И, привязав за корму, притащить с собой.

– А сколько на это потребуется времени? – одернул варяга Прастен. – Греби лучше, умник.

Однако Синеус, не видя иного выхода, поддержал идею гребца. Так что, когда они опять соединились с мазами, вместо того чтобы отдыхать, русам и куршам пришлось при свете факелов сколачивать щиты. Причем для их изготовления они разобрали в ближайшем селении с десяток сараев, предварительно связав и заперев в одном из домов хозяев.

Такие действия союзников очень не понравились Домбору, ведь обозленные селяне могли после их ухода сразу побежать в Крушвицу. Но руский воевода на его упреки резко заявил, что не поведет своих людей на убой.

– Ладно, не горячись, – поспешил успокоить племянника Дихона князь мазов. – Делай как знаешь, но продержись там до нашего подхода.

Выполнить его просьбу оказалось непросто. Охрана княжеской крепости еще на подходе к острову заметила в предрассветных сумерках подозрительные лодки и подняла тревогу. Так что высаживаться на берег русам пришлось под жужжание стрел. Хорошо еще, что городская стража оказалась не слишком расторопной, и когда с той стороны засвистели стрелы, варяги уже успели огородиться щитами.

Зато городские стражники первыми атаковали захвативших перешеек русов, и Синеусу пришлось бы туго, не подоспей вовремя на помощь курши.

– Там на берегу осталось еще около сотни человек, – сообщил Клек, когда атака горожан была отбита.

– Отправляй за ними лодки, – распорядился, тяжело дыша, руский воевода. – У нас большие потери.

– Может, попробуем вывезти раненых? – предложил предводитель куршей.

– А какой смысл, здесь хотя бы есть кому их перевязать, – ответил Синеус, наблюдая, как к ним вразвалочку идет Прастен, прикрываясь сразу двумя щитами. – Как дела?

– Стрельба со стен поутихла, то ли стрелы закончились, то ли готовятся к атаке, – предположил сотник. – Давно я не был в такой передряге. У меня и половины воинов не осталось. А где наши союзники?

– На подходе, – произнес как можно увереннее Синеус. – Клек, выдели ему два десятка лучников и будь готов помочь отбиться.

Прастен был опытным воином, и к его предупреждению следовало относиться серьезно. Сотник ошибся только в том, что за атакой из крепости сразу последовало наступление со стороны городских ворот. И, прикрываясь щитом, Синеус быстро побежал к своим воинам.

На этот раз отбить атаку оказалось еще труднее. Даже с подоспевшими на помощь куршами натиск наступающих не ослабел, бой только стал злее и ожесточеннее. Племянник Дихона в толчее драки уже пропустил несколько ударов, но доспехи помогли избежать серьезных увечий.

Синеус сознавал, что развязка неумолимо приближается, и был уже готов к ней, когда натиск противника неожиданно ослаб и в городских воротах показались всадники, размахивающие мечами.

– Наша берет!.. Вперед! – выкрикнул он и в исступлении набросился на засуетившихся и растерявшихся глопянских воинов.

За ним с громкими криками последовали все оставшиеся в живых русы, и вскоре они уже обнимались со спешившимися воинами мазов. Однако праздновать победу было еще рано, и Синеус во главе союзников побежал на помощь Прастену и Клеку. Глопяне не выдержали натиска и, отступая, позволили противнику ворваться в крепость.

Через полчаса вся княжеская крепость уже была в руках союзников. Продолжала сопротивление только главная ее башня, где, как выяснилось позже, укрылся сам глопянский князь Попель.

– Башню надо обязательно взять! – потребовал появившийся в крепости Домбор. – И немедленно, чтобы князь глопян не сбежал!

– У меня осталось всего полторы сотни воинов, – сообщил устало Синеус. – И те едва держатся на ногах.

– Ты понимаешь, что там, в башне, не только Попель, но и вся его казна?!

– Понимаю, но считаю, что свою долю мы уже и так заслужили. Половина моих людей полегла под этой крепостью.

Князь мазов зло посмотрел на племянника Дихона и, ничего не сказав, приказал своим воинам готовиться к штурму башни. И к вечеру с большими потерями она была взята и все ее защитники, включая семью Попеля, перебиты[114]. А на следующий день Домбор вручил Синеусу четвертую часть захваченных в крепости денег глопянского князя.

– Другую четверть казны я намереваюсь передать Мстивою, – предупредил он руского военачальника. – Думаю, так будет справедливо.

Глава шестнадцатая

Солнце уже клонилось к закату, когда усталый Земовит подъехал к Гнезно. Бывший до недавнего времени столицей глопян город ненамного уменьшился даже после переезда Попеля в Крушвицу. А возвышавшаяся над предградьем и посадом княжеская крепость на горе Леха обеспечивала его жителям надежную защиту.

Пяст встретил приехавшего сына беспокойными расспросами. Особенно старика встревожило известие о возвращении князя в Крушвицу, которая оказалась под угрозой нападения мазов. Выступление на стороне русов князя мазов Домбора не предвещало ничего хорошего.

– А что гуды? – поинтересовался он у Земовита.

– Узнав о приближении нашего войска, они сняли осаду с Будгоста и отошли. Попель оставил там две тысячи воинов и надеется, что гуды туда пока не сунутся.

– Во-во, нам теперь только и остается, что надеяться на чудо, – угрюмо произнес Пяст. – Сегодня приехал гонец из Познани с известием, что войска Сбыслава разбиты русами.

– Так надо срочно сообщить обо всем князю.

– Я уже отправил к Попелю гонца, – успокоил встревоженного сына старик. – Только что толку, если, как ты говоришь, мазы угрожают Крушвице и помочь Познани он ничем не сможет. Чувствую, надо и мне готовить город к