— Язычники все. Им самое место гореть на костре, — буркнул в ответ монах слегка задыхающимся голосом, словно делал лёгкую утреннюю пробежку.

Но сейчас ночь, и в темноте спортом заниматься несподручно, можно глазик выколоть. Отжимался, что ли?

— Тут я с вами вполне согласен, но как вы думаете, они действительно могут разговаривать с умершими?

— Колдуны могут всё, поэтому мы с ними боремся всеми доступными для нас методами, — проворчал монах, — но это кощунство — трогать дух умершего после смерти. И что он может увидеть закрытыми глазами и рассказать?

— Что это? Вы слышите? Кажется, они закончили. Пойдёмте, послушаем, что скажут вожди.

— Иди, я приду позже. Мне нужно подумать.

Где они находятся, что в динамике ничего не слышно? — поинтересовалась Элен. Но я и сам рыскал прибором повсюду, желая узнать, откуда появится барон.

И что они могли наблюдать со стороны, если даже нам сверху не было видно, что происходит из-за огромного скопления народа?

Но в этот момент толпа стала раздвигаться, и один из колдунов двинулся по образовавшемуся проходу.

Закончилась церемония, а чёртов монах где-то застрял. Я несколько секунд смотрел на наушник, а потом приложил его к уху, после чего выругался по-русски. Нашёл же время уродец! Именно, отжимался.

Глава 13

— Что там? — сразу заинтересовалась Элен.

— Послушай, — я протянул ей наушник и вновь устремил взгляд на колдуна, двигавшегося по проходу, который с каждой секундой становился шире. Негры чуть ли не бегом освобождали пространство. Напомнило панику на стадионе «Уэмбли», когда кто-то швырнул на трибуну взрывное устройство, и люди бросились в разные стороны, затаптывая друг друга. Вот и сейчас толпа отхлынула, а с десяток туземцев остались лежать на земле, и никто к ним не кинулся на помощь, как и на стадионе. Одно отличие: здесь дикари, а там — цивилизация XXI века, а по сути — те же дикари.

— Я не поняла, — раздался изумлённый голос Элен, — он что, кого-то? Или его кто-то? Что за звуки?

— И что непонятного? — спросил я, не оборачиваясь.

— Но мне кажется, там нет женщины, — продолжила изумляться Элен, — там точно нет женщины!

— Мне тоже так показалось, — согласился я, оглянувшись. — Читал про монахов нечто. Любили удовлетворять друг друга, но в данный момент меня волнует другое. Этот святоша время выбрал для своих утех неподходящее. Колдун идёт в сторону французов, и я бы хотел знать, что за представление нам разыграли, а без его присутствия мы в итоге получим «испорченный телефон», когда монаху озвучат короткую версию через пятое колено.

— Как весело, — проговорила Дженни, перехватив у Элен наушник, — а я думала, эта болезнь началась в XX веке.

— Ага, в двадцать первом, — поддакнула блондинка. — Читать больше нужно было, сейчас бы не задавала глупых вопросов.

— А мне про это было неинтересно читать, — парировала Дженни. — Если тебя это возбуждает, то у твоего дружка пара фильмов есть. Иди смотри. Фу, мерзость!

Успел перехватить руку Элен до того, как она зарядила африканке хороший хук слева.

— Наши враги, — я вытянул руку в сторону вырубки, — там. И скоро у вас будет возможность надавать им тумаков. А если вы будете устраивать междусобойчик, то обе слышали, что они сделают с вами, пока вы друг дружку за волосы таскать будете. Поэтому прекратите, или доведёте меня однажды, и выпорю обеих в назидание остальным.

Обе засопели и набычились на меня. Крайнего нашли.

По какой-то причине был уверен, что колдун знает английский и сейчас сообщит информацию французам, но навстречу ему выдвинулся негр-переводчик с ожерельем на шее, которое изначально принял за связку электроизоляторов. Они остановились друг перед другом и принялись беседовать. Хотя нет, беседой это не назвать. Колдун с мрачным лицом что-то рассказывал, а переводчик впитывал, склонив голову набок, и за всё время не обронил ни одного слова. Разве только ментально. Значит, не было вопросов, а только констатация фактов. Колдун, закончив говорить, развернулся на 180° и зашагал обратно, а вот негр-переводчик остался стоять на месте, вероятно, переваривая услышанное.

Это для нас хорошо или придётся использовать КПВТ?

Откуда появился монах, я не заметил, но когда негр осмыслил сказанное колдуном и вернулся к французам, я увидел среди них человека в балахоне.

— Сейчас соблюдаем тишину, — сказал я и, взяв из рук Дженни наушник, поднял его на уровень подбородка.

— Что он сказал? — поинтересовался барон на английском языке у негра-переводчика, когда тот подошёл вплотную.

— Он говорил с Тулая, Духом Леса, которому поклоняются зулусы из племён Каро, великого воина, вождя.

И замолчал, давая прочувствовать важность момента. Как это делают, я понял с первого раза, беседуя со Свази, и этот негр не был исключением. Вероятно, французы успели привыкнуть к такой манере разговора, но никто не поторопил, молча ожидали продолжения.

— Мензанганкона говорит, что Тулая сердится. Он говорит, что чёрный воин, у которого вместо глаз солёная вода, всех, кто приблизится к его жилищу, разорвёт. Эту землю охраняет Дух великого воина. Мы пришли с копьём в руках и без даров. Не приносящий даров Духу великого воина будет мёртв ещё до того, как звезда, пролившая много слёз, закроет свой глаз завтра.

Мда. Очень интересно, но ничего не понятно, и новая пауза.

Не меньше пяти минут прошло, пока он снова заговорил. То ли пытался на английский переводить так долго, стараясь донести до французов весь ужас положения, то ли в самом деле паузы в порядке вещей.

— Тулая не будет вмешиваться, так как Дух великого воина принял новую женщину, дочь вождя, отец которой был убит зулусами.

Единственная фраза, которую я понял, а вернее, догадался, о ком идёт речь. Так вот что Чика имела в виду. Чинг и всё его племя были уничтожены. Кроме женщин, разумеется, а значит, их кто-то остался охранять. Ещё какое-то энное количество воинов, и куда отвели пленниц — Бог его знает. Придётся бегать по джунглям, разыскивая их, когда всё закончится.

Пока негр снова взял тайм-аут, мои мозги едва не взорвались, перебирая в памяти последнюю неделю перед сезоном дождей. Выходит, старая шаманка всё же имела дар экстрасенса и предупредила Чинга о грядущих событиях, принудив его привести дочь на алтарь, пообещав,