О! Среди них Боря и наметил двоих — корейца и новозеландца. С корейцем его связывали трудности освоения местного языка, а новозеландец просто был компанейским парнем и слыл самым большим гулякой и знатоком окрестных пабов.

Вот их и позвал. Ради праздника даже вытащил заныканную бутылку «Столичной», купил закуси, плюс хозяйка расстаралась — сели все вместе, аспиранты, хозяйка и дочка. Приняли по маленькой, даже по масенькой, пошли застольные разговоры, кто откуда приехал, каковы там нравы, подают ли в пять вечера чай и так далее. В какой-то момент девица спрашивает:

— Борис, а правда, что в России пьют много водки?

— Ну да, — отвечает Борис, не вдаваясь в подробности, чего уж тут скрывать.

— А я слышала, что прям стакан водки могут выпить, это правда?

— Есть такое дело, могут.

— Что, и ты тоже пьешь?

Боря не стал светить вторую заповедь прораба «Рожденный строит не пить не может», а просто кивнул.

— И можешь стакан водки выпить? — с недоверием щурится коварная девица.

И коллеги-аспиранты насмешливо так смотрят — «Ну да, никто еще не смог выпить стакан и живым остаться!». Взяло тут Борю за живое, скрутил он пробку, налил двухсоточку и под восхищенное молчание принял внутрь. Закусил, запил и продолжает разговор. А присутствующие на него круглыми глазами смотрят после такого фокуса — не иначе, ждут, когда он заплетаться языком начнет, дебош устроит или вообще под стол свалится.

А Боре-то что, ну стакан, да под хорошую закуску — с чего тут под стол падать? Только язык еще больше развязался, английский за родной пошел. Отмякли зрители, не случилось конфуза, только новозеландец напрягся. Это же какой урон реноме — его, главного по алкоголесодержащим жидкостям в универе, походя уделал русский, причем даже не заметив этого! И новозеландец собирается, как спортсмен-олимпиец перед прыжком и говорит:

— Я тоже так могу.

Боря ему попытался объяснить, что с непривыку-то оно того, этого, но не преуспел. И новозеландец налил себе стакан, помолился своим новозеландским богам и жахнул.

Справедливости ради надо сказать, что стакан он внутрь затолкать осилил, как глаза не пучил. Но минуты через три от общения устранился, а потом и вовсе выключился.

Я так думаю, ему надо было не молиться, а хаку исполнить — глядишь, и продержался бы.

ИПАТЬЕВСКИЙ МЕТОД

Давным-давно, когда мы были молодыми и бестолковыми студентами, отправили нас по осени на плодоовощную базу Москворецкого района — ну, была такая добровольно-обязательная повинность вроде выездов на картошку. Занятие так себе, студиозусам ничего сложнее переборки гнилых яблок или помороженной капусты не доверяли, но в этот раз была замануха.

— Там, — сказали нам при отправке, — строит административное здание бригада Героя социалистического труда товарища Имярек! Он придумал и внедрил собственный метод скоростного строительства, вам будет на что посмотреть и поучиться!

Не то, чтобы это нас сильно примирило с неизбежностью овощебазы, но глянуть действительно интересно.

Первый день, мы на месте к 9 утра, прямо напротив — та самая стройка. Мы во все глаза — а там ничего. Кран стоит, техника не фурычит, работяг почти не видно, не звенят пилы, не стучат топоры… Ти-ши-на.

Первое движение наметилось примерно в 10:45, когда два юнца ПТУшного вида (видать, практиканты) побежали со стройки в ближайший магазин. Судя по тому, что буквально минут через двадцать они вернулись с весьма воодушевленным видом и позвякивающей авоськой, в магазине их уже хорошо знали.

Еще пять минут тишины — и стройку прорезает начальственный рев. И тут все ка-ак заработало! Вот реально, будто тумблер перекинули — кран гудит, грузовики со стройматериалами туда-сюда, «вира-майна!», «едрит твою!» и прочие звуки ударной работы. За день не скажу, чтобы этаж, но пол-этажа поднимали точно — мы когда закончили с базой, здание уже под крышу подводили, товарищ Имярек свою Звезду Героя недаром получил.

СТАРЫЙ КРОКОДИЛ

Почетное прозвище «Старый Крокодил» профессор Коренев носил по праву — от его учеников и аспирантов только клочья летели. Причем, как утверждали старшие товарищи, нам Борис Григорьевич достался в сильно смягченном возрастом варианте, а лет за десять-пятнадцать до нас он каждый день в 9 утра проверял наличие своих аспирантов в читалке Ленинской библиотеки и не дай бог кому из его аспирантов отсутствовать — разносы он устраивал страшенные.

Впрочем, справедливости ради, надо сказать, что у него на всей кафедре был самый высокий процент защитившихся, а из них — самый высокий процент, ставших впоследствии докторами наук. Даже у гениального Ржаницына столько не получалось. Кстати, Владимир Ильич Травуш, которого я почитаю за своего учителя, как раз аспирант Коренева.

«Смягченный вариант» выглядел примерно так: на экзамен профессор выносил всего 16 вопросов, из которых компоновалось примерно 40 билетов. Первые полдесятка вопросов — санитарные нормы на вибрацию, допуски, отклонения и прочая мутота, страниц по 4–5 мелким шрифтом из справочника по динамике сооружений. Или, например, вывод уравнений волн Рэлея (шесть страниц формата А4 убористым почерком). Каждый билет — три таких вопроса, Литературой пользоваться нельзя, списывать тем более.

Лучшему из нас, Володе, попался как раз вопрос со справочными данными и он вспомнил почти все, но не удержался и подглядел. Коренев заметил это, вызвал отвечать, прогнал по билету, по трем дополнительным вопросам, потом по дополнительным дополнительным… А когда взмокший Володя все ответил (он реально знал, и после института первым защитил кандидатскую), профессор заявил «Вы списывали, ставлю два».

Или была у Бориса Григорьевича такая фича — никого после себя в аудиторию не пускал, ибо занятие уже началось и опоздавшие могут гулять. Как-то раз всей группой мы наблюдали дивную картину, как под звонок на лекцию к аудитории шаркал Коренев и бежал Саша. Они встретились у двери, вежливый молодой человек распахнул ее и пропустил пожилого профессора вперед.

После чего Старый Крокодил вцепился в ручку и захлопнул дверь перед Сашиным носом.

Но и сейчас, через 40 лет, я примерно помню, как надо выводить эти чертовы уравнения.

ПРОФЕССОР ПР…СКИЙ

Среди эпических персонажей и фольклорных элементов Московского инженерно-строительного института числился и профессор (нет, не Преображенский) Предтеченский Всеволод Михайлович.

Несмотря на звание полковника внутренней службы, полученное за пожарные труды, был он реальным ученым. Он возглавлял кафедру архитектуры, был доктором и заслуженным деятелем науки и техники СССР, проректором по науке и вообще, наверное, первым в мире,