Я сгреб пепел, а кости все сгорели, и только серд­це лежало обугленное, но целое среди жирной золы.

Я пошел на мост, сбросил пепел и сердце в воду, и течение унесло его.

Все исполнив, я вернулся домой и крикнул жене:

— Давай ужинать, потому что я работал весь день, и устал, и проголодался.

Она пошла на кухню и принесла жареную бара­нину.

Она шла, отвернувши лицо, и бросила блюдо на стол, будто оно жгло ей пальцы.

Я сказал:

— Что ты воротишь нос? Садись и ешь.

Она ответила:

— Меня мутит от запаха жареного мяса.

Я повторил:

— Садись и ешь.

Взял нож, отрезал жирный кусок и положил на ее тарелку.

Она отошла к дальней стене и, держась за нее распростертыми руками, крикнула:

— Палач!

Я сказал:

— Это ремесло как всякое другое. Я честно потрудился и заработал на баранину для нас обоих.

Она начала кричать:

— Палач, палач, палач!

— Сама-то ты кто? — сказал я.— Жена палача и мать палача, моего будущего сыночка.

Но она кричала:

— Никогда не вымолить тебе прощения, и не бу­дет тебе отпущения греха, который ты сотворил сегодня!

Я добрый человек. Я зря собаку не толкну, но тут я не выдержал. Я дал ей здоровую затрещину — она отлетела от стены, упала на пол и замолчала.

Я подвинул к себе тарелку и поел в тишине и спо­койствии.